Авантюрист

Сын Лэнгтри повернулся и подал знак. Из ниши в стене охранники вынули механизм, выглядевший, как тяжелые рыцарские доспехи. Пэдди подняли и положили внутрь механизма. Один из охранников наклонился и ловко наклеил на веки Пэдди пластырь – так, чтобы глаза оставались открытыми. Крышку механизма опустили. Пэдди тут же почувствовал легкое покалывание по всему телу – такое, словно маленькие щупальца искали нервные окончания, находили их, соединялись с ними. Перед его насильственно открытыми глазами засветился полусферический экран.

Он увидел движущиеся формы, дымчатые перемигивающиеся огоньки, похожие на язычки гаснущего пламени. Через мгновение он смотрел на каменный склеп с грязным, запятнанным полом. В трех метрах от него висел человек, посаженный на кол. Пэдди слышал его вопли, видел его лицо.

Охранники повернулись, глядя на него огромными пустыми глазами. Он видел, как они протянули руки, почувствовал, как их руки схватили его за кисти рук и за ноги под коленями. Это происходило на самом деле. То, что происходило на экране, ускользнуло из сознания.

Котоны освоили искусство стимуляции ошеломленных умов. Они довели пытку до совершенства. Преодолевая сопротивление мысли, боль можно было вызывать снова и снова, не причиняя никакого ущерба ни костям, ни плоти. Человек мог прожить целую жизнь, не испытывая ничего, кроме боли.

И через некоторое время операторы нейросбруи узнавали, как причинить жертве самую сильную боль. Они учились извлекать из него самые жалобные вопли, регистрируя и корректируя последовательности воздействий, изощренно сосредоточивая их, создавая бесконечно повторяющийся смерч болевых стимулов.

Время при этом останавливалось, мир представлялся размытым и странным. Единственной действительностью становилась нейросбруя, а действительность становилась сном.

Голос прозвенел в голове Пэдди: «Что ты сделал с другими инструкциями?»

Звук этот исходил из чудовищной бронзовой трубы, слова потеряли всякое значение. Пэдди не смог бы ответить на вопрос, даже если бы захотел.

Через некоторое время никто больше не задавал вопросов – казалось, пытка уже не имела никакого смысла.

Пэдди очнулся от забыться – внезапно он снова четко видел происходящее. Над ним наклонилось лицо Жре-Хаинги: «Что ты сделал с другими инструкциями?»

Пэдди облизал губы. Им не удастся его обмануть. Он умрет, но ничего не скажет. Но в том-то и закавыка! Под этой пыткой человек не умирал. Одна двадцатая подобных измывательств, причиненных обычными способами, убила бы любого. Но здесь его могли пытать до смерти раз за разом – столько, сколько хотели – и возвращать к жизни целым и невредимым, с нервами, не потерявшими чувствительность и готовыми к следующему сеансу.

«Что ты сделал с другими инструкциями?»

Пэдди уставился в бледное лицо. Почему не рассказать ему все, что он знал? Земля в любом случае уже не получит секрет сверхсветового двигателя. Четыре пятых секрета были так же бесполезны, как полное отсутствие данных.

Пэдди поморщился. Внешнее воздействие, гипнотическое внушение. Ничем иным это не могло быть – такова была логика самого Сына Лэнгтри, таков был его основной довод. Фэй! Пэдди хотел бы знать, что случилось с Фэй. Ее поймали? Ей удалось сбежать? Пэдди пытался соображать, но нейросбруя не позволяла сосредоточиться.

«Что ты сделал с другими инструкциями?»

Жре-Хаинга склонился к самому лицу Пэдди, в его огромных глазах расширились зрачки – теперь физиономия лысого котона напоминала череп, символ смерти. Глаза отдалились, приблизились снова. Дальше – ближе. Меньше – больше. У Пэдди начались галлюцинации. Воздух наполнился знакомыми лицами.

Вот его отец, Чарли Блэкторн, приветливо махнувший ему рукой. Вот его мать – сидит в кресле-качалке и смотрит на него, а у ее ног – Дэн, шотландская овчарка. Пэдди вздохнул и улыбнулся. Как хорошо было снова оказаться дома, дышать торфяным дымом, почуять соленый рыбный запах причалов Скибберина…

Видения мерцали и танцевали, проносились мимо и пропадали, как времена года. Тюрьма в Ахабаце, астероид, пять трупов Сыновей Лэнгтри. Быстрая смена картин – как будто кто-то проматывал вперед знакомый фильм. Вот, например, опять что-то узнаваемое – планета Туз Пик. Доктор Таллог и Фэй – Фэй, такая, какой он ее впервые ее увидел, маленький темноволосый бесенок. Но красавица! Ах, какая красавица!

Изящество ее движений, яркие темные глаза, гибкое тело – он уже видел ее танцующей в Камбороге, видел ее округленные, мягкие формы, сладостные, как сливки… Подумать только, что он поначалу считал ее дурнушкой!

Теперь он увидел ее с новыми, золотистыми волосами, с новыми игривыми взглядами, которые она на него бросала в последнее время. Но ее глаза вдруг загорелись гневом и жалостью.

«Что ты сделал с другими инструкциями?»

Увы, призраки исчезли! Пэдди вернулся в помещение с голыми стенами. Его освободили от пут, но он все еще лежал в доспехах нейросбруи. Рядом стоял котонский Сын Лэнгтри. Он хотел добыть секрет сверхсветового двигателя, секрет, случайно открытый его предком, удаленным в прошлое на двадцать поколений.