Август – июль

Останавливались, чтобы попить («Блин, вода такая вкусная» – «Я туда лимон добавила»), а потом перебежать нерегулируемую лапу толстой развязки, выходившей с ненужной сегодня стороны к мосту и остановке с красивым названием «Голубой огонек». Скоро безмятежная ниточка в траве превратилась в бугристую и волдыристую тропинку под окнами неухоженных частных домов; рядом с колесами завертелись грязные собаки; снова появились прохожие – у них были землистые лица и почти каждый что-то кричал вслед. Ане казалось, что они покинули город и оказались в неопределяемом пространстве, каком-то урбанистическом лимбе; несмотря на внешнее сходство, идиллическую деревню из детства это место напоминало еще меньше, чем ее двор с серыми «панельками». После того, как проехали мост над железнодорожными путями, и начались пятиэтажки, Катя предложила остановиться и, делая последние глотки своей лимонной воды, сказала, что где-то здесь им нужно повернуть. Они повернули, а потом еще раз, и еще, в самое сердце этого бестолкового и бессердечного района, в архитектурный кошмар, состоявший из сайдинга, пыли, нового кирпича, просевших избушек и вывесок «Цветы». Нужно было остановиться и посмотреть на карту в телефоне, но что-то мешало: то ли телефоны были старые, способные только на звонки и плохие фотки; то ли не было интернета; то ли кончились деньги на счете; то ли просто казалось, что они вот-вот свернут на нужную улицу, еще немного осталось проехать. Чухновского, Кошевого, Торговая, Хлебная – незнакомые названия мелькали и только путали; даже улица Ялтинская не обрадовала – она напомнила не о будущем море, а только о том, что они заблудились, и им жарко, и хочется пить. Наконец мелькнуло знакомое слово – «Сибириада», – и Аня, оставив Катю сторожить велосипеды, побежала покупать воду в этот магазин, казавшийся сейчас оазисом привычной жизни.

Они полусидели, прислонившись к бетонному бортику, и передавали друг другу благословенную полторашку «Карачинской». Катя, как всегда, выстрелила неожиданно, как будто продолжая разговор, который они никогда не начинали:

– А кстати, в Питере же Олежка учится. Прикольный чувак, он же тебе нравился в прошлом году? Сможете там вместе затусить, – Катя внимательно разглядывала выцветший плакат, долгие годы преданно рекламировавший колбасу «Омский бекон».

– Ну, нравился немножко, – ответила Аня, подумав: «А осенью разонравился». Она пыталась понять, почему Катя опять завела разговор об этом гипотетическом отъезде, как будто хочет поскорее ее слить. – Но это неважно, он же не в Питере, а в Новосибе учится. В Питере этот, который с ним был на одном отряде, как его…

– …Стеклов! Не, это не вариааант! – захохотала Катя.

– О даа! Мистера Лесного Оленя мы пропускаем! – они смеялись, ненадолго забыв, что заблудились в чужом мрачном районе, и что Лиза не ждет их у себя дома или возле кинотеатра, а лежит на переполненном кладбище, и ей теперь всё равно.

Жара начинала спадать, и в посвежевшем воздухе замелькали аппетитные запахи зелени и помидоров. Бабули на раскладных стульчиках развернули возле магазина манящую витрину летнего изобилия. Одна из них продавала букетики васильков. Она оказалась почти прозрачной, с большими водянистыми глазами, в теплой коричневой кофте, которая, наверное, совсем ее не согревала. У нее не было сдачи со ста рублей, и в ответ на то, что ничего страшного, и не надо, она начала так горячо благодарить, говорила «дай Бог вам здоровья», и от этого стало неловко, как будто она отрывала последнее здоровье от своего слабого и прохладного тела. Аня и Катя спросили у нее дорогу и поехали в сторону нужной улицы, но по пути остановились в каком-то дворе, чтобы еще раз посмотреть на купленные цветы, синие, как море, которое плескалось в трех с половиной тысячах километрах от них и звало к себе.

– Девушки, вам помочь? – за спиной стоял незнакомый человек непонятного возраста. На нем была синяя майка-сеточка и джинсы, которые он, вероятно, когда-то мерил, стоя на картонке.

– Эээ, нет, спасибо, – почему-то Катя всегда первая заговаривала, когда им встречались незнакомцы.

– Да мы просто идем с товарищем, – он кивнул в сторону незаметного молчаливого парня с красным лицом, одетого в какой-то рабочий комбинезон, – смотрим, девушки стоят симпатичные. Думаем, надо познакомиться, раз так, – улыбка, которая задумывалась как приветливая, обнажила плохие зубы. – Меня Владимир зовут, а это, – он кивнул в сторону молчаливого, – Саня.

– Очень приятно, – брякнула Аня, покрепче взявшись за руль «Стелса», – но мы торопимся.

Нужно было уезжать, и побыстрее, но этот разговор почему-то продолжался.

– Да куда торопиться? Сейчас лето, суббота, расслабьтесь, девчонки, – сетчатый Владимир говорил, растягивая слова. – А что это у вас за цветочки? кто подарил?

– Никто, – Катя зачем-то отвечала, хотя надо было уезжать, уезжать, – это подруге.