Аврелия

Израненные песком колени оставляли на дороге кровавые пятна; часто какая-нибудь женщина падала от истощения сил, но вскоре вновь подымалась, вновь занимала свое место среди других и с прежним рвением продолжала двигаться на коленях.

Не задумываясь долго, Геллия стала искать дорожку и, найдя ее, быстро спустилась вниз. Она побежала к воде и сразу погрузила туда свою руку, но тотчас же отдернула ее: вода была холодна как лед. Она сделала недовольную гримасу и откинула с лица вуаль. Черные волосы молодой женщины распустились по плечам чудными локонами; ее дождевик упал на землю, как бы нарочно сброшенный ее резким движением, и она осталась в одной тунике.

По примеру других женщин она сняла тунику, вбежала в воду и несколько раз погрузилась в нее, несмотря на все отвращение, которое она чувствовала к холодным струям Тибра.

Ее пышные волосы промокли до корней; ее молодое тело покраснело от холода, а она продолжала окунаться под общие аплодисменты неизвестных ей женщин. Она не обращала внимания ни на холод, ни на пронизывающий ветер, ни на стоявший над рекой туман.

Окончив купание, она поспешно вышла на берег, достала из кармана туники спрятанное там шерстяное белое полотенце и принялась приводить себя в порядок. Одевшись, Геллия стала любоваться собой в маленькое карманное зеркальце. Она была собой довольна: ей нравилось ее разгоревшееся от холодной воды личико, ей нравился выразительный взгляд больших черных глаз.

Геллия не могла особенно долго оставаться на берегу, так как холод, без сомнения, давал себя чувствовать. Довольная своей внешностью, она кокетливо надела свою вуаль, завернулась в дождевик и хотела уже идти. Но куда? Она присоединилась к толпе других женщин.

Так же подняв свое платье и так же опустившись на колени, она с трудом двигалась следом за ними, подражая и мольбам, и жестам сокрушенного сердца.

Читатель, без сомнения, удивился, выслушав столь странное повествование о столь же странных женщинах. Спешим предупредить его, что это не вымысел, не праздное сочинительство, а правдивое изложение фактов, описанных известным Ювеналом.

Кто были эти женщины, рискнувшие в такой неурочный час, в такую адскую погоду купаться в холодных водах Тибра? Что заставило их испытывать физические страдания и до крови терзать свое нежное тело? И первые и последние были самыми обыкновенными женщинами, которые согрешили и старались искупить свою вину кто купанием, а кто ползаньем на коленях. Это были кающиеся грешницы, о которых архигалл и прочие жрецы молились в храме Изиды.

Наказания были наложены по заслугам и делам каждой, кара полагалась лишь в одном каком-нибудь виде, но Геллия, как ревностная поклонница Изиды и ее верховного жреца Аполлона, искупляла свои грехи вдвойне. Она опоздала сюда, разговаривая со старухой, и за опоздание решила взыскать с себя сильнее.

С необычайной точностью исполнила она все, что требовали от нее религиозный обряд и ее собственная совесть, и со спокойным сердцем могла теперь отправиться к страшной старухе и ожидать возвращения домой архигалла. Она покинула Тиберинское поле и снова уже шла по направлению к храму Изиды. Она спешила, так как час, назначенный ей старухой, уже приближался. Молодая женщина опять постучала в дверь жилища архигалла, и опять за стеной раздались те же старушечьи шаги. Лицо Эпотеи появилось в окошке.

— Эпотея, — спросила Геллия, — вероятно, служба уже кончилась и Аполлон ждет меня?

— Войди! — последовал ответ старухи.

Она сейчас же открыла дверь и пропустила мимо себя Геллию. Дверь с шумом затворилась.

Аполлон, этот седой, красивый и хорошо сложенный шестидесятилетний старец, был главным жрецом Изиды. Он казался гораздо моложе своих лет, так как не носил бороды. Вся его плотная фигура дышала спокойствием и благородством, столь свойственными высшим представителям культа. Белоснежные густые волосы, холодные и в то же время насквозь пронизывающие глаза, почти юношеский, цветущий вид лица, сильные мускулистые руки и наконец столь же сильные и стройные ноги — вот та внешность, которую являл собой этот интересный старик. Имя его было Аполлон, а по своему положению жрецов он назывался архигаллом.

В Риме было много жреческих коллегий, и одной из них, служащей у алтаря богини Изиды, была коллегия галлов. Аполлон был первый из этих галлов, архигалл, чем-то вроде современного епископа.

Храм Изиды посещался только женщинами. Здесь, среди общих криков, среди звуков различных инструментов, из которых галлы старались извлекать раздирающие душу звуки, — здесь женщины каялись в своих прегрешениях. Аполлон каждую выслушивал и каждой назначал какое-нибудь наказание.