Автобиография большевизма: между спасением и падением

«Разгрузочные кампании», в которых расходование энергии было рационализировано, получили большую популярность в вузах. Ключевой вопрос заключался в том, каким образом поддерживать равновесие между эротической и умственной сферами, так чтобы обе они развивались нормально. Главной задачей было достичь «здорового жизненного тонуса» – расплывчатое понятие, обозначавшее что-то вроде базовой жизнестойкости, позволяющей организму координировать свои многообразные функции и достигать здоровой сублимации-замещения. Залкинд уверял: «Мозговая работа, насыщенная ярким эмоциональным целеустремлением, протекающая в условиях бодрящего общефизиологического тонуса, поддерживает в устойчивом состоянии также и весь психохимический аппарат сексуальности». Если же энергетический тонус был слабоват или вообще отсутствовал, половые химические продукты не замещались. Надо было понимать, что «химизм половой железы претерпевает сложные изменения до включения его в мозговую кору – в бодрость общего тонуса, эмоциональный подъем играет в этом отношении решающую роль». Без здорового жизненного тонуса половой химизм не «сублимируется» – не переходит в творчество, – а «конвертируется», т. е. переключается на «паразитские пути». Это порождает «острую форму тревоги, депрессию, возбудимость и другие проявления общего нервного истощения»[2018]. Отличительной особенностью здоровья виделось «физиологическое состояние организма», которое можно было определить как «равновесие между отдельными органами как в строении, так и в отправлении их, – анатомическое и физиологическое», утверждал профессор Кашкадамов[2019].

Определяя условием здоровья некий «синтез тела и духа» – «гигиеническое равновесие психофизиологических сил», Залкинд пытался установить цели «половой экономии» интеллектуального работника:

Первая – сберечь дорогой химизм для высоких мозговых процессов. <…>

Вторая – уберечь головной мозг от частых и бурных физиологических потрясений, каковые всегда несет в себе половой акт. Мозговая кора профессионального работника представляет собой хрупкую, чрезвычайно чувствительную машину, остро реагирующую на всяческие грубые физиологические травмы, ей причиняемые. <…>

Третья цель режима половой экономии «мозговика»: не опускать слишком часто мозговую кору «в низшие» психофизиологические этажи. Половой инстинкт, прорвавшийся к непосредственному удовлетворению, на некоторое время ослабляет тонкость и сложность высоких кортикальных процессов. <…>

Наконец, четвертая цель половой экономии связана с ограничением в разнообразии половых объектов. Новые «персональные» половые установки, создавая новые участки возбуждения и отвлечения в мозговой коре, являются очень сильными конкурентами для тех полей внимания, которые заняты творческой работой.

Признавая, что интенсивные занятия подвергают вузовца некоторой опасности, Залкинд возражал против упрощенного вывода, что «умственный труд должен, дескать, порождать половое бессилие». Резко пониженная, «пресловутая приват-доцентская потенция» характерна для буржуазно-интеллигентского Запада с его интеллектуальной однобокостью, физиологической выхолощенностью («голый мозг – без тела»), лихорадочным карьеризмом, работой поневоле. «Научный актив СССР, со своей могучей боевой целеустремленностью, волевой напористостью, ярким эмоциональным фондом», напротив, вполне застрахован от половой недостаточности: «…общий жизненный тонус его поставлен в особо благоприятные условия, [а с ним и] половой тонус»[2020]. Но попавшие в порочный круг прямой траты энергии лекторы-оппозиционеры, подобные тем, которых мы встретили в Ленинградском коммунистическом университете, олицетворяли собой истину предостережений специалистов. «Острая половая чувствительность», которая наблюдалась у троцкистов, рассматривалась как «симптом» разложения. «Наличие излишеств в половой жизни при отсутствии соответствующих потребностей вело к истощению энергии организма, иначе говоря, к регрессу»[2021].

Нужно ли было искать лучшее доказательство губительности половой невоздержанности, чем ряды реально существовавших Хорохориных, оказавшихся втянутыми в постыдные преступные деяния?[2022] Два уголовных дела, представленные ниже, без сомнения способствовали созданию атмосферы, в которой сюжет романа Гумилевского ощущался современниками как актуальный.

В ходе расследования первого дела милиция выяснила следующее. В 1919 году познакомились два студента – Анастасия и ее будущий супруг. «Они друг другу нравятся. Интересы общие: оба захвачены общественной жизнью, участвуют в кружках, посещают митинги, лекции и т. п. <…> Все это сближает их. Она думает не только о своем самообразовании, но, будучи значительно культурнее его, она хочет поднять этот интерес к знаниям и у него, она ставит своей задачей сделать из него культурного и образованного человека»[2023].