Автобиография большевизма: между спасением и падением

Три года спустя еще одна уголовная история подтвердила мораль «Собачьего переулка», заключавшуюся в том, что берущие верх инстинкты превращают человека в животное. Здесь судебный нарратив также давал понять, что неразвитый студент из низов, подверженный власти тела, был не настоящим пролетарием, а бессознательным примитивным человеком. Вот некоторые подробности милицейского отчета: будущий преступник, К-ев, родился в крестьянской семье. В Гражданскую войну он служил в Красной армии, а после демобилизации в 1921 году ушел на поиски заработков в Москву и примкнул к коллективу грузчиков. Казалось бы, рост пролетарской сноровки обеспечен: товарищами по работе К-ев постепенно «обрабатывается», проходя через трудовую школу дисциплины, в 1924 году вступает в ВКП(б) и даже имеет честь быть избранным рабочими представителем местного комитета. Вскоре ячейка выделяет его и направляет на учебу в рабфак. «Безусловно, способный и толковый человек», – гласит его характеристика. Но вот тут и происходит трагедия. К-ев знакомится со студенткой буржуазного происхождения, женится, но чувствует себя с ней неровней. Студенческая пара часто ссорится, и К-ев, который демонстрирует все меньше и меньше самообладания, опускается до рукоприкладства. Кульминация происходит 26 февраля 1926 года: муж выбивает жене левый глаз и ранит ей щеку и нос своим перочинным ножом. Вот как судебная экспертиза объясняла упадок К-ева: в Москве у него наступает «сознание, чувство своей недостаточности. Встреча же с женщиной, социально и культурно чуждой ему, давшей ему новое, им не испытанное в любви, захватывает всецело его. Классовое противоречие, отсутствие духовной связи, чувство своей недостаточности выступает в полной мере. Внутренний конфликт углубляется и нарастает».

Суду стало сразу же ясно, что в браке сошлись два совершенно разных типа людей.

Гр-н К-ев является примитивной, т. е. простой, первобытной личностью, по своему психическому складу близкой к психике дикарей, детей с их простыми, непосредственными примитивными реакциями во внешней среде. Это подтверждается не только его крестьянским происхождением и всем формированием и развитием его личности, но и теми проявлениями, которые можно установить на суде. Его любование собой, своим телом, сквозящее в каждом движении, в его маршировке, выпячивании груди и временами величественной улыбке, пристальном взгляде, выражающем свое превосходство, свидетельствует о нарциссизме, т. е. самовлюбленности, и служит ярким доказательством его психического инфантилизма, проявления еще незрелых, детских, более низших начал. Его развязность, самоуверенность, цинизм, подчас, может быть, нахальство, грубость во внешних проявлениях, при наличии в действительности мягкости, добродушия, «невозможности тронуть мухи», простых дружеских отношений с равными себе, свидетельствует о сверхкомпенсации, т. е. чувстве своей психической недостаточности, компенсируемой, восполняемой внешней развязностью, что является тоже одним из свойств примитивности.

Наконец, указания на его склонность пить кровь и есть сырое мясо тоже является признаком, указывающим на атавистические, первобытные механизмы, заложенные в каждом человеке в скрытом виде и выступающие так ярко у К-ва, указывающие на сильное развитие его инстинктивных начал.

Криминологи заключили, что перед преступлением ответчик был во власти «низменных» побуждений: «Состояние, в котором совершалось К-вым преступление, явилось разрядом довольно длительного нарастающего аффективного состояния, которое пошло по путям, наиболее коротким, минуя всю личность в целом, аналогично действию короткого замыкания. В таком состоянии часть сознания отщепляется, становится автономной, действует по каким-то иным путям, вне контроля своей личности. Такие действия короткого замыкания могут выполняться или в состоянии припадка, со склонностью к затмению сознания, или же иметь вид нормального действия при ясном сознании, но в обоих случаях действие вместе с аффективным импульсом, вызвавшим его, образует одно сплоченное целое, отщепленное от прочей личности. Импульс – побудительная сила, не проходит через фильтр всей личности, а прямо переходит на нашу психомоторную, двигательную сферу и проявляется в действии, наиболее близко лежащем к данному аффекту. Этим и обусловлен самый характер преступных действий К-ва».

По данным судебной экспертизы, преступление было совершенно «в момент выпадения памяти».

К-в был задержан и «взят под наблюдение». Подсудимый не требовал «чрезмерно длительной изоляции от общества», но, по заключению судей, мог быть возвращен в ряды трудящихся «лишь по прохождению срока трудового воздействия». Вызванные в суд специалисты отнеслись к нему мягко, так как пришли к выводу, что «низменное побуждение» породило своего рода «короткое затмение». К-в регрессировал в инстинктивное состояние и, когда калечил жену, находился вне себя, был «невменяемым». Считалось само собой разумеющимся, что, будь рабфаковец здоров, он благополучно преодолел бы свои плотские влечения.