Автопортрет неизвестного

– Ага. Вернись, я все прощу! – засмеялся Игнат. – Письма? Куда он ей писал письма? Прямо вот по этому адресу? А если бы Алабин увидел? Ты же знаешь, как в этих квартирах письма доставляли: в квартиру была двойная дверь, сейчас такие двери называются «директорские». Причем дверь – двустворчатая. На наружной двери – окантованная латунью щель с надписью «Для писем и газет». Причем на той створке, которая обычно не открывается. Письма, газеты, журналы, повестки и малые незаказные бандероли падали прямо на пол, в промежуток между двумя дверьми, вот в этот закуток неоткрывающихся створок. Ну и что? Алабин найдет письмо. Вскрывать не станет, но допрос устроит.

– Ты мне объясняешь, как в таких квартирах двери устроены?! Ты что, дурак? Я ведь… – Она хотела сказать: «Я ведь хозяйка этой квартиры!», но сказала: – Я хорошо учу матчасть! Лучше тебя! – Она поднялась с дивана и постучала Игнату по макушке, костяшками пальцев. Потом успокоилась. – Ну а с другой стороны, почему не письмо? Вряд ли там был обратный адрес. С припиской: бывшему мужу, любящему Алеше, жду ответа, как соловей лета.

– Ну, неважно. Все равно спросит: кто это тебе пишет? Тем более что об Аниных подругах мы ничего не слыхали. Родители померли. Сестра Валюха, которая выскочила за курсанта ВВУ связи Серегу Перегудова, с ней не дружит, не переписывается. Алабин скажет: «Анюта, тебе письмо». Она его схватит, покраснеет, убежит в спальню… Или даже в кухню. Начнет оправдываться, врать, совсем заврется, расплачется. Или возмущенно даст ему прочитать, а потом сама порвет на мелкие кусочки и выкинет в помойное ведро. Фу, какая пошлая сцена. Не годится.

– Хорошо, – сказала Юля. – Подстерег, подошел на улице. «Аня! Вот!» Сунул письмо и убежал. Она тут же прочитала, а там, кроме всяких объяснений, еще и предложение переписываться до востребования. То есть он ей до востребования, а она ему обычным порядком. А?

– Может быть. Хотя я думаю, что все проще. Она пришла по их старому адресу, на Ордынку, а там сказали – все, больше не проживает. Но дали новый адрес. Она взяла такси и поехала.

– Какое еще такси в Москве в сорок втором году?! – снова разозлилась Юля.

– Хорошо. Ножками.

– На Ордынку? И оттуда на Усачевку? Пешком? Интересно. Так. Значит, в пять утра пришла? И ей открыли дверь?