Автопортрет неизвестного

– А вот скажи, – вдруг спросил он. – А ты сама тоже про себя так думаешь? Что ты красивая, умная, талантливая, в общем – необыкновенная женщина, и поэтому достойна какой-то особой, необыкновенно прекрасной, красивой и уж по крайней мере богатой жизни?

– Конечно! – сказала Юля. – Красивая, умная, одаренная – чепуха. «Рупь пучок», как говорила Оля Карасевич из той сцены, где они отмечали годовщину смерти министра Перегудова, помнишь? Я на самом деле необыкновенная. И не только сама. Вся моя семья, все мои предки… были необыкновенными людьми… и, как бы сказать, заработали мне право… то есть я имею наследственное право на прекрасную интересную и – да, да, да – богатую жизнь.

– Постой! – придрался Игнат. – Ты же сама говорила, что ребенка тебе не надо, потому что наследства у тебя нет. А тут, оказывается…

– Так бывает, – тут же парировала Юля. – Предки есть, наследие есть, а наследства нет. Почувствуйте разницу. То есть оно такое, моральное, что ли. Или, точнее сказать, аморальное, вот! Я хочу дотратить это наследие. Вытратить до дна. Игнаша! Не о богатстве речь. Борис Аркадьевич очень богатый человек, но совсем не олигарх и даже не полумиллиардер, ты же знаешь. Ни яхты, ни самолета, ни гаража с тремя «роллс-ройсами». Да этого и не надо. Он просто богатый человек, но и его богатство мне порою кажется лишним. Я не сдохну и в экономе летать, ну, разве если только в Америку. Да и то можно доплатить сотню долларов за экстра-спейс, купить места у аварийного выхода или в первом ряду эконом-класса, чтоб ножки вытянуть – и все дела. Зачем понты? Мне понты не нужны, клянусь. Но есть некоторый пограничный уровень. Мне надо тратить на себя три-четыре, ну, самое большее пять тысяч долларов в месяц. Честное слово, не больше! Но не меньше трех, имей в виду! Вот такая я скромная… Или наоборот, требовательная к жизни? Тебе как кажется – скромная или наоборот?

– Зачем ты мне это рассказываешь? – вдруг возмутился Игнат.

– Так, – сказала она. – Чтоб ты понял, с кем дело имеешь. Чтоб не строил иллюзий.

– Каких, к чертовой матери, иллюзий! – закричал он. – Ты о чем? Мне кажется, это ты строишь какие-то иллюзии.

– Фу! – сказала Юля. – Извинись немедленно!

– Извини, – сказал Игнат.

– Не так! На колени!

– Прости меня! – сказал он, садясь на пол перед диваном и обнимая ее икры.

– И это всё? – возмутилась она.

– Сейчас, – сказал он.

– Да, – сказала Юля. – Вот так…