Автопортрет неизвестного

– Ничего, – сказал Игнат. – Рабочие люди рано встают. Совсем рано. Тем более в войну. Тогда, кажется, был сдвинутый режим, сдвинутый к утру, из-за комендантского часа. Но мне все равно не верится, что она прямо вот убеждена была, что он будет счастлив, если она вернется.

– А мне вот именно в это верится сильнее всего, – сказала Юля. – Тут даже не так важно, писал он ей письма или нет. Она верила в себя. Любила себя. Считала, что она сама и есть самый главный подарок. К этому ее, кстати, даже не Алабин приучил, а еще Бычков. Какая у меня Аня красивая, какая Аня хорошая, какая умная, какая добрая. Правда, при этом весьма брыкастая, но это только украшает женщину. Она это все время слышала. И даже раньше Бычкова – родные папа с мамой так говорили. Она в самом деле очень красивая была. У нее открыточки были, фотографии артисток. Смотрела в зеркало и себя с ними сравнивала. Вылитая Вера Холодная. Или даже Августа Миклашевская. Красавица-любимица. Понимаешь, поэтому она так легко ушла от Бычкова к Алабину. Она очень себя любила и верила, что ей суждена другая жизнь, особенная, прекрасная. Не с рабочим, пускай даже с ударником труда, про которого в газетах пишут, а со знаменитым художником, в огромной квартире, в доме, где живут важные деятели науки и культуры, а не рабочие ребята Семенов, Харченко, Жиганов и Левада. Ей казалось, что это честно. Кстати, сестра Валюха ее не любила вот именно за это. За прицел на хорошую жизнь. Они в семье так были – барышня-красавица и девка-чернавка. Вот на таких ролях. Состязались, конечно. Валюха вышла за курсанта ВВУ связи, будущего командира, и тем самым обскакала Аню, которая была женой рабочего, пускай даже ударника-стахановца. А когда Аня от Бычкова ушла к Алабину, то опять получился Анин выигрыш и обскок. Кто может точно сказать, что выйдет из Сереги Перегудова, курсанта ВВУ связи? А знаменитый художник в шикарной квартире – вот он. Кстати, из курсанта потом вышел молодой министр, генерал, любимец Сталина, но Валюхе этого почти не досталось: выйдя в министры, он очень скоро с ней развелся. Тоскливая судьба у сестричек.

– Ничего, – сказал Игнат. – Зато обе спокойно дожили жизнь. Не арестовали, не посадили, не выслали. Многие позавидуют.

– Ну не знаю. Хотя черт их знает, этих твоих «многих».