Аз грешный…

Здесь отстроили свои дворцы представители высшей аристократии – такие, например, как Рыцарский дом Оксеншерны. Дворец «Безупречный» принадлежал Якобу Делагарди, брату канцлера, неподалёку стояли дворцы риксдротта18 Пера Брахе и графа Леннарта Турстенссона19. В Городе были и банк, и монетный двор, и ратуша, и театр, и многочисленные церкви, и мощёная набережная, у которой, словно селёдки в бочке, стояли пришвартованные купеческие и военные корабли. Дивоваться было на что!

Старый город отличался строгой и надменной красотой, это была витрина метрополии, созданная специально для того, чтобы поразить воображение. Здесь тоже встречались пьяные и нищие, но не в таких количествах и не такие распущенные, как в Норрмальме. В Городе было больше важных и богато одетых господ, купцов, офицеров и священников.

Одежда в тот век являлась визитной карточкой каждого человека, поэтому на неё не жалели денег. Шведы тоже приобрели вкус к хорошему платью – их к этому обязывал статус Швеции как великой европейской державы. Во время Тридцатилетней войны в страну были завезены несметные богатства, которые осели в основном в карманах и сундуках дворян и офицеров. При королеве Кристине полным ходом шла раздача дворянам государственных земель, и на обширной, редко заселённой территории Швеции своеобразными островками благополучия возникали усадьбы помещиков, в центре которых стояли двухэтажные особняки, окружённые хозяйственными постройками.

Гришка с любопытством рассматривал проходивших по улицам Города знатных особ, чья замысловатая одежда могла сравниться лишь с каким-нибудь произведением искусства. Многие отпустили длинные – до плеч – волосы. На голове такой особы была фетровая шляпа, украшенная дорогим бантом-розеткой, шею украшал воротник из дорогих кружев или тонкий, завязанный узлом французский галстук. Собственно платье состояло из трёх частей: нательной белой рубашки из голландского полотна, накидки с короткими рукавами и кафтана с длинными рукавами и обшлагами. У некоторых, вероятно, более важных и богатых, сверх кафтана был накинут ещё длинный плащ. Ноги украшали короткие до колен брюки с широкими штанинами, застёгнутые на пуговицы или скреплённые бантом или вообще не застёгнутые, а заканчивающиеся кружевами. Ниже штанов были шёлковые чулки, также украшенные бантами, а обувью служили сапоги. Сапоги вошли в моду после войны и носились всеми без исключения модниками.

Со стороны было забавно смотреть, как какой-нибудь разодетый в пух и прах господин неожиданно останавливался и приветствовал своего знакомого: он становился чуть левее персоны, которую хотел почтить приветствием, волнистым и широким жестом снимал с себя шляпу, одновременно смешно скрёб ногой о землю, сгибался в изящном поклоне, а шляпой касался земли и делал «подметающие» движения. (Гришка, когда пойдёт на приём в королевский дворец, обратит внимание на то, что точно таким же образом шведы приветствовали портрет короля).

– Глянь, глянь, – засмеялся Гришка, дёргая за рукав своего русского переводчика, – прямо как петух на навозной куче!

– Точно, – заржал переводчик, – истинный Бог, петух!

Сопровождавший их Баркхусен назидательно сдвинул брови, но ничего не сказал. Когда зашла речь о том, в какие деньги обходились аристократам богатые наряды, Баркхусен рассказал им, что во время войны мародёрство в шведской, да и в других европейских армиях, было распространено не только среди солдат, но и среди офицеров. Последние снимали с убитых и пленных врагов дорогие принадлежности туалета, предметы одежды и обувь, отмывали их при необходимости от крови и носили потом без всякого зазрения совести. Котошихин хотел было сказать, что это не по-христиански, но промолчал.

Простой люд был одет бедно, но чисто. Баркхусен и тут сподобился объяснить, что обычные небогатые горожане покупали на блошиных рынках ношеную одежду и обувь, ибо новое платье или башмаки были для них недоступны. Хозяйка дома перешивала и перелатывала свою одежду и одежду членов семьи до тех пор, пока она от ветхости не расползалась на части. Поэтому разница между простолюдином и дворянином сразу бросалась в глаза.

Баркхусен завёл разговор о том, как было устроено шведское государство. Он рассказал о том, что король правит в совете с правительством – Государственным советом и что по важным вопросам он собирает риксдаг и запрашивает мнение представителей четырёх сословий: дворян, духовенства, купцов и ремесленников и крестьян.

– Это что же – король советуется с подлыми людишками? – удивился Котошихин.

– Да, – подтвердил Баркхусен, – только они у нас называются иначе.

– Чудные дела твои, Господи! – воскликнул царский гонец. – А у нас цари советуются только с боярами, и только раз или два созвали в Москву лучших людей государства на Земский собор.

Баркхусен заинтересовался этим и стал подробно расспрашивать, как часто созывались Земские соборы, какие вопросы обсуждал с ним царь и в какой степени он прислушивается к мнению выборных представителей народа. Гришка в силу мер и своих скудных знаний давал пояснения.