Аз грешный…

Генерал-губернатор вспомнил, что в присутствии постороннего лица, да ещё иностранца, неосмотрительно позволил себе критику королевского правительства, и укротил свою вспышку гнева. Впрочем, он не очень-то жалел об этом, потому что нисколько не боялся этих стокгольмских крыс на Риддархольме29, грызущихся за власть вокруг короля, и того меньше – «шеппсбрунских дворян», возникших из грязи30.

– Хорошо. Распорядитесь выполнить сказанное за счёт моих личных средств.

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

Чиновник вышел, а Таубе подошёл к Котошихину и сказал:

– Это пока на первое время. Потом получите больше.

Высшие военные чины Швеции получали государственное жалованье, которого хватало иногда на содержание целого пехотного полка или эскадрона кавалерии. Сюда ещё не входили «доходы», извлекаемые генералитетом из военных трофеев, поборов, контрибуций и обычного грабежа в завоёванных странах. Генерал Таубе был не из последних богачей среди шведских военных. При желании он мог бы лично содержать вверенное ему в Ингерманландии войско. Подачка Гришке Котошихину вообще ничего не стоила Таубе. Но он мыслил по государственному, и умел совмещать личные интересы с интересами Швеции.

– Премного благодарен, ваше превосходительство. – От внимания Гришки не ускользнуло, что Таубе следовало называть теперь по-шведски, что он перестал его «тыкать» и перешёл на вежливую форму обращения.

– Я сейчас же снесусь со Стокгольмом и доложу о вас королю. Вы же пока поживите здесь, в Нарве, в Ивангород не ходите и ни с кем из своих соотечественников в сношения не вступайте. Это в ваших же собственных интересах.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство.

– Пока всё. Есть какие-нибудь вопросы ко мне?

– Никак нет, ваше превосходительство.

– Превосходно. Сидите, ждите и не высовывайте носа. При необходимости приходите прямо ко мне. Ясно?

– Ясно.

– Да, живите пока как польский подданный Ян Селицкий.

От генерал-губернатора Котошихин выходил с бьющимся от радости сердцем. Его мытарства заканчивались, впереди появилась долгожданная определённость. Скребло лишь на душе, что за всё пришлось заплатить ещё одной подлостью, выдав шведам верного слугу московского царя.

Определённость была, но она омрачалась долгим ожиданием официального ответа из Стокгольма. Долгим с точки зрения Котошихина, а на самом деле быстрее решить его вопрос было никак не возможно: пока корабль из Нарвы дойдёт до Стокгольма, пока дождётся ответа на запрос Таубе да проделает обратный путь до Нарвы. Сухопутный путь через Финляндию тоже не был короче, и он использовался лишь в экстренных случаях, когда под рукой не было судна.

Гришка скучал, томился, спускал потихоньку выданные Таубе деньги и ждал. Так прошла одна неделя, другая, пока, наконец, из Стокгольма не прибыл гонец с письмом от шведского канцлера и опекуна короля.

«Поелику до сведения нашего дошло, что Григорий Котошихин, хорошо знающий русское государство и служивший Великому князю и изъявляющий готовность сделать нам разные полезные сообщения, то мы, всемилостивейше жалуем этому русскому двести риксдалеров серебром и повелеваем послать их с Адольфом Эберсом, знакомым с ним», – шифром уведомлял канцлер и главный опекун малолетнего короля граф Магнус Габриэль Делагарди ингерманландского генерал-губернатора. Канцлер рекомендовал Таубе письмо его Котошихину не зачитывать, а огласить только некоторые выдержки из него.

По этому случаю Гришку вызвали в генерал-губернаторскую канцелярию и торжественно «зачитали» письмо канцлера графа Магнуса, составленное от имени короля:

– Повелеваем вам удостоверить Григория Котошихина в нашей монаршей милости. Признаём за благо принять его в нашу службу, на каковый конец и послали ему с Адольфом Эберсом 200 риксдалеров, на каковые пусть и приедет он сюда к нам.

Таубе поздравил Гришку с окончанием дела и добавил:

– Теперь вам надо только дождаться херра комиссариуса Эберса. Он вас будет сопровождать до Стокгольма.

Гришка летел в гостиницу на крыльях верноподданности и любви к Швеции. По этому случаю он заказал себе в таверне хороший ужин с пивом и впервые за всё это время быстро и крепко заснул.

На следующее утро, опохмелившись, Гришка без всякой цели разгуливал по городу и лицом к лицу столкнулся с Овчинниковым.

– Ты куда задевался, пропащая душа? – закричал купец, бросаясь ему навстречу.

– Тут я покамест – куда же я денусь, – степенно отвечал Котошихин.

– Ну, как твои дела? – поинтересовался Овчинников. – Я гляжу, ты приоделся…

– Жду, – соврал Котошихин, – Таубе послал запрос в Стекольню.

– А на что же ты живёшь?

– Они взяли меня пока на казённый кошт, – скромно ответил Гришка. Он не хотел говорить Кузьме Афанасьевичу о своих успехах – глядишь, тот потребует благодарности за своё посредничество, а Гришка был пока не при деньгах. Вот приедет Эберс, привезёт монеты, тогда можно и погулять.