Азиатская одиссея

Я слышал и другие истории в течение этой ужасной недели в Александровке. А затем тщательно выстроенная союзниками вокруг русских генералов структура рухнула, и каждый бросился спасать свою жизнь.

3

В то утро шел снег. Бесконечный танец мягких белых кристалликов закрывал тонкой вуалью видимость на самом близком расстоянии. Зачарованный лес стоял в тихом безмолвии, и деревня мирно погрузилась в сон.

В нашей избе было тепло и уютно, но внезапно зазвучал сигнал тревоги, и через мгновение батареи открыли огонь. Красные перешли в наступление по льду замерзшего Иртыша. Мы схватили шинели и выбежали наружу. Впереди виднелись черные цепи противника, двигавшиеся по открытому пространству реки. В некоторых местах лед ломался, затягивая людей в гибельные воды. Течение как будто смеялось над их отчаянными попытками выбраться и быстро затягивало под лед. Разрывы снарядов поднимали вверх куски тел и бросали на тех, кто продолжал упорно пытаться добежать до противоположного берега. Застигнутый врасплох огнем нашей артиллерии, противник выдохся и спешно отступил в лес.

Тем временем обоз выстроился в длинный караван и стал отступать, так как пришло донесение, что это начало долго ожидавшегося большого наступления красных. Наш правый фланг был прорван, и мы получили приказ погрузить орудия на сани и оставить деревню.

Медленно и с великой осторожностью мы покинули позиции. Я со своей пулеметной ротой уходил последним. Снег шел, не переставая, и деревня вскоре скрылась из вида. Однако мы были не одни на этой прекрасной равнине. Враг был совсем рядом. Он мог быть где угодно, укрытый пеленой снегопада, падавшего с такой изматывающей нервы монотонностью, что скоро я стал его ненавидеть.

«Когда же прекратится снег!» – снова и снова крутилось в моем мозгу.

Противник сильно нажимал на нас, и я стал терять людей, которые предпочитали быть застреленными, нежели принять жуткую смерть от рук жаждавших мести красных. Метель усиливалась, и мы крутились вокруг Омска, потеряв всякую связь с вышестоящим командованием. Вскоре началась настоящая пурга, и я приказал людям сбиться плотнее. Раненые задерживали нас, но нам удалось догнать обоз нашего отступающего полка. Мы были уверены, что противник не станет наступать в такую бурю, однако продолжали двигаться вперед. Впервые в жизни я осознал, что простой белый снег может быть самой жестокой из всех природных стихий. Он с дьявольской настойчивостью слепил нас, проникал во все открытые места одежды. Пронзительный холод пробирал до костей. Снег заметал дорогу, столь нужную для перевозки наших тяжелых орудий, и смешивал людей, пушки и лошадей в безумную и неуправляемую массу.

Мы медленно ползли до самого вечера, борясь за каждый шаг, причинявший нам столько страданий, пока не наткнулись на маленькую темную деревушку. Для нас это означало отдых. Но как только мы открыли первую же дверь, иллюзии рассеялись: деревня была занята красными. Схватки, вспыхнувшие в избах, выплеснулись на улицу. Мы дрались, как звери, в этом жалком месте, ибо были слишком измучены, чтобы отступать, и приходили в отчаяние от одной мысли о необходимости куда-то идти в такую бурю. Мы взяли верх благодаря большому превосходству в числе, и вскоре все красные были мертвы. Выбросив их тела из домов, мы облепили маленькую деревушку, как стая саранчи. Местные крестьяне, смертельно напуганные, сновали вокруг, стараясь угодить измотанной армии. Вскоре на столах появился обильный ужин, который был с жадностью проглочен. Не раздеваясь и не выпуская оружия из рук, мы провалились в полусон-полуступор.

Наступившее утро принесло невероятную тишину и спокойствие, характерные для девственно нетронутых мест. Свежий, глубокий снег покрывал всё вокруг. Невдалеке была березовая роща: на белых стволах ее покоился купол, словно из мягкого белоснежного хлопка.

Нашей главной задачей было оборудовать позиции для орудий и установить связь с командованием бригады в Омске. Красные, окружая столицу Колчака, прорвали фронт так, что отрезали нашу часть от остальной армии. Разведка донесла, что мы находимся в хорошей позиции для атаки противника с тыла, и мы начали немедленные приготовления. Орудия снова были поставлены на сани, и, ведомые несколькими крестьянами-проводниками, мы двинулись в сторону Омска. Когда мы прошли около пяти верст, наш авангард подал сигнал об опасности. Полк немедленно развернулся в боевую позицию и, затаив дыхание, ждал команды. Но, подготовив орудия к бою, мы получили приказ отступить. Прошлой ночью красные взяли Омск[17], захватив сто десять единиц артиллерии, десять генералов и около сорока пяти тысяч пленных. Деморализованные войска сдались и бежали практически без боя. Колчаку удалось спастись под прикрытием польских частей.

Двигаться вперед казалось бессмысленным. Штабы были уничтожены, и жалкие остатки некогда мощной части превратились в сборище разрозненных одиночных групп, ведущих отчаянную борьбу за жизнь.