Азиатская одиссея

Существовали они якобы для борьбы с большевиками, но этот термин, с санкции Семенова, мог применяться к любому путешественнику. Семенов делегировал свою власть нескольким нечистоплотным подручным, которые судили быстро, без объяснений и обжалований.

Один знакомый состоятельный еврей из Харбина отправился со мной в этой поездку, с целью вывезти своих родственников из Томска. По документам он путешествовал в качестве моего шофера – и был счастлив возможности поехать в Сибирь по такой легенде. Но по прибытии на станцию Даурия его немедленно арестовали – агентам Семенова стал известен план, и из Читы была послана телеграмма. Мои протесты не возымели действия, и мне ничего не оставалось, как покинуть поезд вслед за ним. На наше счастье, офицер, производивший арест, оказался выпускником того же училища в Харбине, что и я. А по традиции у выпускников одного заведения было принято помогать друг другу везде, где бы они не встретились. Мой новый знакомый осторожно сунул мне листок бумаги со своим адресом и шепотом сказал, чтобы я в тот день приходил к нему обедать. Таким образом, со стороны это выглядело бы как простой дружеский визит.

В полдень мой новый друг сообщил мне, что ситуация не внушает особых надежд. Мой «шофер» заключен на гауптвахту на неопределенный срок в ожидании «финансового урегулирования» вопроса. Если таковое не последует, то его «пустят в расход». Я был благодарен ему за такое откровенное признание. Мы обсудили возможные пути и средства спасения. Простой подкуп дежурного в тюрьме представлялся невозможным. Мой шофер был арестован как большевик, и, если его родные не явятся как можно быстрее с выкупом, его казнят. Так же бессмысленно было думать и об адвокате, ибо люди Семенова вершили как исполнительную, так и судебную власть.

В конце концов мы выработали план. Я должен был внести залог в десять тысяч рублей, взять поручительство над арестованным и отвезти его в Читу, где у меня имелись влиятельные знакомые, которые могли помочь уладить дело. Я был готов и на больший размер выкупа, но лучше было начать с небольшой суммы, чтобы оставался запас на торг. Мой однокашник отправился к начальнику тюрьмы. Вернувшись через пару часов, он, широко улыбаясь, вручил мне паспорт на имя некоего Купина: так теперь звали моего шофера, поскольку настоящего человека с таким именем должны были казнить сегодня ночью. Поздно вечером в тот же день новоиспеченный господин Купин и я покинули Даурию. Бутылка перекиси превратила жгучего брюнета Купина в полу-рыжее существо. Нам дали двух оседланных лошадей, на которых мы проехали с десяток верст и сели на поезд. Утром мы должны были прибыть в Читу и, конечно, не имели намерения докладывать там о себе кому-либо. Купин должен был следовать дальше один, а я оставался прикрывать его, если это станет необходимо.

Мы хорошо отдохнули, если так можно выразиться про ночь, проведенную в багажном вагоне, и утром прибыли в пункт назначения. Я оставался с Купиным до тех пор, пока его поезд не отправился на запад, затем взял такси и отправился на Атаманскую навестить своего друга Чернова.

Он встретил меня с восторгом и немедленно организовал горячую ванну и плотный завтрак. Осмотрев моё снаряжение, он откровенно раскритиковал его. Вооружен я был неподходяще. Сабля была еще ничего, из хорошей золингеновской стали, а вот револьвер, бельгийский «браунинг», совсем дрянь.

– Я достану тебе что-нибудь другое, более подходящее, не совсем игрушку, – решительно добавил он. – Как насчет американского сорок пятого? Конечно, он слишком громоздкий и в целом тяжеловат, но в любом случае лучше, чем этот бельгийский пугач.

– Было бы отлично, – ответил я, понимая, что в бою – а боёв предстояло много, как только я достигну армии Колчака, – мне понадобится лучшее оружие. Во Владивостоке мне не удалось купить приличный пистолет, и я обрадовался возможности решить проблему сейчас. Однако дальше я с удивлением узнал, что «кольта», который мне предлагал Чернов, у него нет.

– Это не проблема, – заверил он меня. – Мы легко его достанем. И крикнул через дверь кухни денщику: – Иван, иди сюда!

В комнату вошел огромный человек с широченными плечами и тонкой, как у женщины, талией, в форме забайкальского казака.

– Иди и достань американский «кольт» для его благородия, – коротко приказал он.

– Слушаюсь, – ответил детина и вышел из комнаты.

– Как это? – удивленно спросил я. – Как он достанет мне пистолет? Ты же не дал ему ни указаний, ни денег.

– Святая невинность! – воскликнул Чернов. – Подойди к окну, я покажу тебе, как делаются покупки в Сибири.

Атаманская площадь была заполнена полуденной толпой военных всех национальностей, среди которых преобладали казаки. Из иностранцев больше всего было американских солдат, так как здесь была их зона ответственности. Они были одеты в тяжелые зимние шинели, с огромными, почти до локтей, меховыми рукавицами. И у каждого на боку свободно висела кобура с «кольтом».