Азиатская одиссея

Я знал, что недалеко в степях у Хэнтэйского нагорья есть руины древних городов. Там находили множество обработанных гранитных глыб, домашнюю утварь, монгольские памятники с величественными надписями, но во всем городе я не обнаружил ничего из этих столь близко лежавших древних сокровищ.

Свадьба оказалась пышным торжеством. Церемония началась в церкви в присутствии большого количества офицеров. Жених и невеста были едва различимы в толпе блистательных военных. Когда церемония закончилась, и счастливая пара двинулась к выходу через арку из перекрещенных обнаженных сабель, я наконец смог разглядеть Николая. Он выглядел великолепно, величественно сильный и красивый, но моё внимание привлекла невеста. Это была Катрин, Катрин из Пскова, которую я видел всего дважды, но никогда уже не мог забыть. Я покраснел, вспомнив, как отправился к ней однажды в качестве посланника Николая, однако оказался предателем и влюбился в нее сам. На Катрин было серебристо-белое платье, жемчужное ожерелье на шее и сверкающая диадема на роскошных черных волосах. Два мальчика лет десяти несли длинный шлейф платья, вышитый маленькими серебряными звездами. В окружении толпы друзей они направились в офицерский клуб, где начался шикарный банкет с нескончаемой переменой вин и блюд. Оркестр играл веселые мелодии, и вскоре стало так шумно, что произносимые тосты тонули во всеобщем гаме. После ужина хозяин торжества со своей очаровательной супругой открыли бал и удалились, пожелав нам продолжать веселиться уже за свой счет и до предела наших возможностей. Под аккомпанемент шуток, смеха, пожеланий счастья и обильно посыпаемые рисом, жених и невеста покинули клуб.

По окончании первого вальса я проводил свою партнершу к ее мужу, широкоплечему казачьему офицеру. Мы сидели рядом за ужином и пытались вести беседу. И сейчас он пригласил меня присоединиться к ним в одной из боковых комнат, где подавали черный кофе. Мой новый знакомый, войсковой старшина, нашел во мне благодарного слушателя, и, выпив еще, мы почувствовали себя друзьями. Как к другу Николая, он сразу проникся ко мне доверием, а выпитое вино это доверие только усилило. Уже через несколько минут он сделал мне прямое предложение остаться в Чите и сформировать артиллерийский дивизион.

– Но ведь это дорогое удовольствие, полковник, – прервал я его с сомнением. – Просто сформировать батарею недостаточно: снабжение боеприпасами, лошадьми и людьми потребует гораздо больше средств. Как вы будете решать эту проблему?

Мы были вдвоем и говорили откровенно, так как супруга полковника в этот момент была ангажирована на танец другим офицером.

– Не беспокойтесь о пустяках. Настоящие патриоты всегда находят выход из подобных трудностей. Алчные спекулянты таскают грузы через Забайкалье туда и обратно, кладя прибыль себе в карман и совершенно не думая об отечестве. Поскольку никто другой не даст нам продовольствие, одежду и боеприпасы, мы берем их сами. Деньги – забудьте о них, у вас будет столько денег, сколько захотите, не считая быстрого продвижения по службе.

Однако, по совести, я не видел здесь отличий от обычного грабежа, и потому промолчал в ответ. Полковник же воспринял моё молчание как высокую оценку находчивости Семенова и его подручных. Он был полон энтузиазма в отношении барона Унгерна, чья справедливость и порядочность стали уже легендарными. В подтверждение своих слов полковник рассказал мне об одном случае. Однажды утром на ежедневной проверке барон обнаружил, что соленая рыба, которую выдавали солдатам, была тухлая.

– И что вы думаете? – воскликнул мой новый друг. – Ответственный за это офицер был отправлен на гауптвахту, где его три дня кормили только этой рыбой и не давали ни капли воды. А вот вам еще случай. Однажды барон обнаружил, что овес, которым кормят лошадей, ненадлежащего качества. Он немедленно отправил интенданта на гауптвахту, где его кормили этим самым овсом. Да, батенька…

Истории следовали одна за другой, и я слушал их с неослабевающим интересом и признательностью, предчувствуя, что со временем эти сведения могут мне весьма пригодиться.

Я вернулся в свою гостиницу озадаченным и сбитым с толку, ибо никак не мог понять, что же здесь происходит.

На следующий день я принял решение вернуться домой, в Маньчжурию. Отсюда до нее было три с половиной сотни верст, и поезд мог доставить меня туда за сутки. Какое же будет облегчение, думал я, оставить позади всё это массовое безумие!