Азиатская одиссея

В голосе полковника было столько тоски и отчаяния, что я понял: я задел больное место. Крушение Российской Империи и бегство армии со всё еще действующего фронта серьезно ранили чувства гордости и патриотизма старика. Внезапно я осознал, что только в крови, в реках крови люди вроде этого полковника будут искать облегчение от душевных мук. Слишком многого они лишились с приходом революции – и хотели бы, чтобы кто-то дорого заплатил за горечь всех их разочарований.

День близился к концу, и красные отблески заката наполнили наше купе зловещим светом. Офицер сидел в углу, откинувшись на подушки. Невидящим взглядом он смотрел на сизый дымок сигареты, и было легко догадаться, как далеко он зашел в своих горьких мыслях. Его лицо, руки и форма стали ярко красными в лучах заката. «Реки крови», – снова мелькнуло у меня в голове, и по спине пробежал холодок.

3

Последний вагон Международного Экспресса покинул Сибирь и въехал на территорию Маньчжурии. Я вздохнул с облегчением, осознав, что бушующий пожар русской революции остался теперь позади. И я не был исключением: остальные пассажиры открыто, как малые дети, выражали свою радость. Без церемоний поздравляли они друг друга с большой удачей и счастливым избавлением. Множество новых знакомств было скреплено шумными тостами, и множество встреч назначено по прибытии, чтобы подобающим образом отметить столь значимое событие.

Поезд продолжал двигаться вглубь просторов древнего и загадочного плоскогорья Барги, сотню верст которого мы пересекли еще по территории России. Однако теперь что-то новое и неуловимое появилось в этой мягкой, холмистой степи, покрытой тонким слоем раннего снега. Больше не было видно уродливых военных казарм, как не было и самих войск. Если бы не стада коров, овец и табуны лошадей, всё еще пасшихся в местах, где ветер сметал снег, земля выглядела бы совсем пустынной. Далеко вдали караван верблюдов двигался к небольшой станции, напоминая декорации пролога к давно забытой восточной сказке.

Я относительно мало знал об этой отрезанной от мира стране, так как моё обучение в юности касалось исключительно Китая. И, чтобы убить за разговором время нашего долгого путешествия, я обратился к своему более опытному попутчику за сведениями. Поправив подушку под локтем, он начал медленно и задумчиво:

– Да, это хорошая страна. Здесь началась моя жизнь, здесь прошли мои лучшие годы, годы молодости. Здесь я начал свою службу в Аргунском полку. Мы ходили вверх по реке Аргунь до озера Далай-нор, в которое впадает река Керулен. Там мы покупали лошадей и скот. Сколько ночей прошло под звёздным монгольским небом, сколько историй о древних временах рассказано у костра. Да, да… но всё это было в другой, счастливой жизни. Всё осталось в прошлом, умерло. Я переродился в другое существо, обреченное влачить ужасное существование, как гласит учение Будды.

Прервав рассказ, полковник со своей обычной язвительной улыбкой достал из кармана увесистый серебряный портсигар, зажег папиросу и, глядя на сизый табачный дым, медленно поднимающийся к потолку, продолжил:

– Здесь была колыбель империи Чингис-хана. Отсюда он распространил ее до Тихого океана и Дуная, до Индии и Арктики. Когда-то Барга с ее плодородными пастбищами породила одну из мощнейших его армий. Фридрих II Германский, Генрих III Английский и даже сам Папа Римский склонялись перед «Правителем Мира» в смертельном страхе, что монголы сотрут их с лица земли. К счастью для них, Запад с его горами представлял для кочевников мало интереса в сравнении с обширными равнинами Восточной Европы, пригодными для больших масс скота и лошадей, которых азиаты привели с собой. И они осели в России… как саранча. Но от всех этих грозных орд, которых великий хан отправил на запад, сегодня остались лишь жалкие торговцы и неплохие повара.

Полковник лениво повернулся и посмотрел в окно.

– Видите тот караван? Прошлой ночью он был на Далай-норе, озере, где птицы закрывают небо, как облака, и где рыбы так много, что она скачет по спинам друг друга. А две или три ночи назад эти кочевники стояли лагерем на Буир-норе, еще большем озере. Там они могли видеть хорошо сохранившиеся ванны, куда тысячу лет назад китайские мандарины и монгольские ханы приезжали лечить болезни в минеральной воде. Эта земля богата легендами прошлого. Одни говорят, что Чингис-хан родился здесь, другие – там. Мы знаем только, что это было где-то между реками Онон и Керулен, текущими к юго-востоку от Байкала. Однако бурятские легенды утверждают, что Правитель Всех Людей родился в восточных отрогах Байкальских гор в Сибири. Когда он умер, земля содрогнулась и поглотила его тело. Множество минеральных источников заполнили впадину, и так образовался Байкал.

Интерес и энергия полковника иссякли так же внезапно, как и появились. Он поправил свое сиденье, подложил еще одну подушку под локоть и вернулся к чтению журнал.