Бабушкина магия

Кошка не обманула: спустившись с холма, они вышли на лужайку, а потом миновали перелаз. Когда деревья сомкнулись над головой, Уилл включил фонарик. Дорога была широкой и ровной, но темнота вокруг – хоть глаз выколи. Наверху шептались листья, пахло мокрыми ветками и салатом.

Выйдя из тени деревьев, они снова увидели море, теперь оно стало ближе. В лицо Уиллу дул бриз, дорога казалась белой, а трава – серой. Небо из чёрного становилось тёмно-синим.

– Но я ничего не вижу, – сказал Уилл. У него устали ноги, он уже съел все орехи, а вся кожа была в царапинах от цепких колючек можжевельника и чертополоха. Он поражался, что Софи ни на что не жалуется.

Пока они шли, небо чуть посветлело, трава из серой стала зелёной. Со всех сторон послышалось пение птиц.

– Что это за звук? – спросила Софи.

Уилл остановился. Он тоже слышал. Тихое «ме-е-е». Вдруг Софи схватила его за рукав.

– Уилл, смотри!

Край неба озарился первым лучом рассвета. Там, где мгновение раньше были лишь тени да невысокий кустарник, теперь они увидели овец, пасшихся по всему склону. Некоторые стояли, некоторые лежали, а некоторые уставились на Уилла и Софи.

Все они были золотые.

20

– Ничего себе! – восхитился Уилл. Может, это просто розовеющее небо и восходящее солнце? Все до единой овцы просто сверкали!

Уилл и Софи подбежали поближе. Казалось, что по всему лугу рассыпали содержимое сундука с сокровищами. Овцы были нежно-коричневые, цвета орехового пирога, но по шерсти бежали искорки розового золота, похожего на обручальные кольца мамы и папы. У всех овец было по четыре рога, по два с каждой стороны, и одни загибались вниз к ушам, другие торчали вверх.

– Они выглядят как доисторические, – заметил Уилл.

– Они милые-милые-милые, и они мне нравятся! – пищала Софи. – Я хочу их потискать!

– Ну давай! – разрешил ей Уилл.

Софи побежала вперёд и нырнула к овце, которая тут же отскочила на безопасное расстояние. Ме-е-е-е! Другие овцы бросились врассыпную.

Гав! Гав! Откуда-то слева послышался раскатистый лай. Уилл резко обернулся. Нечто огромное и белое неслось к ним по поросшему чертополохом склону. Гав! Гав!

– Собака! – вскрикнула Софи и захлопала в ладоши.

По мнению Уилла, эта зверюга больше походила на полярного медведя. Только бегает быстрее. И к тому же рычит.

– Софи, – сказал Уилл, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – надо убираться отсюда. – Он уже сбросил рюкзак с плеча и расстегнул молнию, собираясь вытащить вязаные ботинки.

Но Софи рассмеялась.

– Нет, не надо! – возразила она. – У меня жаки в кармане.

Ну конечно, кто бы сомневался.

– Стоит мне только его сжать – любая собака решит, что я вожак стаи.

Не успел Уилл ничего предпринять, как Софи шагнула вперёд: левая рука в кармане, правая вытянута перед собой.

– Хороший мальчик, хороший! Ты же хороший пёс, правда?

– Софи, нет! – крикнул Уилл, бросившись к сестре, когда огромная туша замерла перед ней. Пёс был так близко, что Уилл чувствовал его дыхание. Но вдруг зверь упал на траву и засучил лапами в воздухе.

– Я почешу тебе животик, хорошо? – сказала Софи, подошла к псу и, протянув руку, принялась гладить его белый живот. – Хороший мальчик. Хороший мальчик. Думаю, что среди четвероногих ты великий вожак.

У Уилла отлегло от сердца. Значит, это правда: вязаные собаки Софи тоже волшебные. Софи, хихикая, теребила бока огромного пса, а тот довольно поджал лапы и вывалил язык из пасти.

Наконец пёс снова перекатился, поднялся на ноги и встряхнулся. Макушка Софи доставала ему как раз до спины, а что касается Уилла, то их глаза оказались практически на одном уровне. Увесистый хвост пса мотался из стороны в сторону точно автоматическая щётка для пыли.

– Софи, я рад, что ты взяла бабулину собаку.

Уилл огляделся. После появления собаки овцы разбежались, и теперь вокруг был только колючий кустарник. Как им набрать шерсти, если при их приближении овцы сразу убегают?

Но тут солнце, поднявшись чуть выше, осветило весь луг, и Уилл увидел, что все шипы и колючки облеплены сверкающей золотой шерстью.

– Софи! Это же Пух-в-Пуховнице! Бежим!

Быстро и осторожно они собирали шерсть с острых колючек и складывали её в сумки. Собрав всё поблизости, они прошлись по лугу, а потом перешли к кустам ежевики у изгороди, где шерсть блестела точно золотой снег. Шипы кололи пальцы, цеплялись за одежду, но ребята не останавливались. Набрав три сумки, они сложили их в рюкзак Уилла, а заодно наполнили шерстью маленький рюкзачок Софи, который она взяла с собой. Наконец они собрали столько шерсти, сколько могли унести.

– Надо возвращаться. – Уилл понятия не имел, сколько времени они здесь провели.

– Я вас люблю, овечки! – крикнула Софи.

– Овечки, э-э-э, спасибо, – сказал на прощание Уилл и снял со спины рюкзак, чтобы освободить место для Софи. – Я сейчас надену ботинки. Не снимай шапку, пока не запрыгнешь на меня, а потом сразу надень её на меня, хорошо? На всякий случай, чтобы я случайно не ушёл без тебя.

– Кто это? – вдруг спросила Софи.

– Чёрт! – выругался Уилл.