Бабы, или Ковидная осень

Ее смешили маски – голубые, белые и черные – на лицах людей; смешили предупреждающие о возможном заражении вирусом и рекомендуемых средствах защиты плакаты на стенах метро, смешило то, как старательно люди пытались держаться друг от друга на расстоянии в закупоренном вагоне.

Ей казалось, она попала в какой-то комикс, вот-вот должен вылететь Бэтмен и зарубить отчего-то богатырским мечом трехглавого змея по имени Ковид.

Когда взгляд ее уцепился за постер, агитирующий поступить на работу в метро, – на нем бородатый парень убеждал ее, что «им по пути», – у Ники началась от смеха истерика.

Хватаясь за живот и пытаясь хоть как-то усмирить выплескивавшийся из нее смех, она тщетно пыталась переключить свои мысли на грядущую новую должность, до недавнего времени видевшуюся ей неким хрустальным маленьким, но эксклюзивным кубком. Такие же кубки, только больших размеров, держали в лапках Лариса Давыдовна и ее губастые, густо замазанные тональным кремом и блестевшие золотом цепей подруги.

В разворошенной «травкой» памяти всплыл анекдот из детства, который с горьким сарказмом рассказывал матери отец.

«Встречаются два новых русских. Один хвастает перед другим новым галстуком.

«Хороший, – щупает товарищ галстук. – Почем брал?»

«Пятьсот долларов».

«Ну и ты и лох! В магазине за углом такой по тысяче продают».

– А-ха-ха! – не выдержав, Ника, как от щекотки, сложилась пополам.

Хорошо, в этот момент поезд летел на скорости, шумом и свистом заглушая ее истерику.

И тут же, на смену смеху, пришла пронизывающая жалость к хозяйке, у которой все же было немало положительных качеств. Она была трудягой и вкладывала в свой клуб не только мужнины деньги, но свои время и душу. А еще она занималась благотворительностью, была хорошей матерью для своего позднего, от нынешнего мужа, ребенка. Бабушкой, по слухам, она была вообще превосходной – выждав, пока невестка, жена сына от прежнего мужика, родит, она быстренько развела молодых по сторонам и, захапав малыша, посадила внука с няньками в своем загородном поместье.

Этот штрих из жизни хозяйки вызвал у Ники уже не смех, а икоту.

Выходя из метро Ника, глубоко вдохнув отрезвляющего осеннего воздуха, вдруг отчетливо поняла, что именно в ситуации с Нинкой и Алексеем ее сильнее всего угнетает.

Ее глубинное, «материно» мировоззрение безнадежно отстало от нынешнего времени, в котором власть все увереннее захватывали женщины, по ходу меняя не только приоритеты, но и мораль.

Недаром на смену «мужским» словам-привилегиям – «адюльтеру», или проще «леваку» пришли другие, модные «женские» слова – «сексизм», «абьюз» и «харрасмент».

В своем нынешнем состоянии она считала вчерашний поступок не столько подлым, сколько дико глупым.

Если уж она захотела отомстить этой семейке за свою растоптанную гордыню, ей надо было заходить совсем с другого конца.

Заскочив в подъезд, Ника уже понимала, что нужно сделать, дабы освободиться от устроенной самой себе моральной тяготы.

Открыв дверь в квартиру, она по привычке обработала руки антисептиком, и как была – в плаще и кроссовках – вбежала в комнату, села к компу.

Открыла фейсбук и первым делом полезла на страничку к Нинке – этой несчастной курице, опрометчиво оставившей в разделе «информация» номер своего мобильного.

В фейсбуке, как давно уже выяснила Ника, Нинка бывала редко. Последняя фотка – халатик и сто одна бордовая роза – была датирована восьмым марта.

Хорошая травка в голове все расставила по местам!

Нинка – стареющая, наивная, принесшая лучшие годы на алтарь супружества овечка.

Жертва абьюза, заложница сексизма…

Крайним во всей этой истории, как ни крути, был изменщик Алексей.

Вот пусть теперь и парится!

Кликнув на Нинкиной страничке раздел «друзья», она быстро отыскала Алексея. Эту фотку, на которой он позировал в каких-то Карельских валунах, она мельком видела здесь в мае.

– Отлично-отлично, – бормотала себе под нос Ника, пока заводила в фейсбуке новую страничку с адресом своей второй, яндексовской почты.

Назвавшись Галиной Фроловой, загрузила в профиль фотку с вдруг зацветшим в пандемию материным кактусом.

Вернувшись на страницу к Алексею Соловейчику, глупо хихикая, открыла опцию «сообщение».

«Ваша жена – прекрасная женщина! – бойко отбили шальные пальчики. – Смотрите, уведут!».

– Нет, это какая-то чушь, – поморщилась она и стерла написанное.

«У вашей жены богатый поклонник. Он готов ради нее на все».

– Нет, так тоже не очень…

Бесцельно послонявшись по своей захламленной холостяцкой квартире, Ника вернулась к компу.

«Пока вы бездушно блядовали, вашу жену по-настоящему полюбили. Один богатый человек готов ради Нины на все. Доброжелатель».

Часто дыша и вспотев от переполнявшего ее возбуждения, Ника нажала «отправить».

Как только сообщение ушло, она почувствовала легкое, озорное облегчение – будто душным и пыльным московским днем бухнулась с разбега в искрящийся новехонькой мозаикой, прохладный, оснащенный лучшей системой кондиционирования бассейн элитного клуба.