Бабы, или Ковидная осень

Как потом восстановила в памяти Яна, процентов на семьдесят-восемьдесят цыганка попадала в точку и, как потом она поняла, упитанная чертовка называла самые распространенные русские имена.

Находясь под гипнотическим воздействием, вчерашняя «неизлечимо больная» сразу всеми заболеваниями желудочно-кишечного тракта, отдала проходимке все, что было в кошельке. За кого-то из перечисленных ей настойчиво предлагалось молиться, кому-то – напротив – ставить свечку за упокой. Но эти подробности Яна уже не запомнила.

Только припарковавшись на ближайшей заправке и выдохнув, она, истерично расхохотавшись, поняла: все, что наговорила проходимка, может быть применимо практически к любому человеку. И даже родовое «проклятие».

Особо циничным в этой дурацкой истории было то, что с середины мая Яна сама зарабатывала гаданием на Таро.

Буквально на глазах у Анны, одним душистым вечером в соседкином ухоженном, густо засаженном яблонями и вишнями саду, Яна, в робком ожидании появления Михаила, который был занят в доме долгим разговором, завела в инсте аккаунт, назвавшись там Королевой Чаш.

На аватарку поставила фотку соответствующей, из иерархии колоды Таро, карты – скачала ее бесплатно на просторах интернета.

Всю последующую неделю, возбужденно посмеиваясь, она ежедневно докладывала соседке и ее мужу о своем новом развлечении.

Глупый кураж вскоре прошел – заставив себя (рядом с серьезной Анной) относиться к новому делу ответственно, Яна подключила платное продвижение аккаунта.

За короткое время она обросла несколькими тысячами подписчиков.

Материалы для постов без зазрения совести копировала в инете, там же скачивала иллюстрации к выбранной теме.

Клиентов было маловато, подписчицы, нахально рассчитывая на бесплатный ответ, задавали в комментах одни и те же банальные – о мужчинах и любви – вопросы.

Тем не менее, скромно оценив свои услуги в тысячу рублей, Яна вскоре стала получать реальные заказы.

– Завязывала бы ты с этим виртуальным баловством, – выслушав рассказ о цыганке (в котором Яна умолчала только о том, что у нее «все получится с Михаилом») просто сказала Анна. – Не стоит лезть со всякими гаданиями куда не следует. К тому же… – осеклась она, явно подбирая подходящие необидные слова.

– Я тоже морочу людям голову! – с вызовом в голосе закончила за нее и так понятную мысль Яна. Ей отчего-то вспомнилось, как вечером девятого мая, в гостиной Раевских, они с Михаилом, прижавшись друг к другу плечами, подвыпившие и отчаянно радостные, долго-долго, под снисходительные взгляды Яниного мужа, Анны и еще одной соседской парочки фальшиво пели на караоке «Комбата-батяню» и «Я пойду с конем по полю вдвоем».

– Людям сейчас непросто… Всем непросто – и умным, и глупым, и богатым, и бедным, по всей стране, по всему миру… Мы сейчас, как в бане, все равны перед лицом этой коварной заразы.

Но внутри Яны уже восстал упрямый червячок:

– Вот… я их и развлекаю! Помогаю отвлечься! К тому же они сами пишут, что мои предсказания сбываются. – И чтобы не выглядеть в глазах Анны совсем уж дурочкой, она, покопавшись в памяти, выдала: – Еще великий Милорад Павич, Нобелевский лауреат, сказал: «Карты уже тысячу лет говорят языком растений, в которых записана судьба человечества».

К произведениям Павича, Чехова, Куприна, Набокова и Пастернака Яне когда-то привила если уж не истинную любовь, то некоторый интерес тетя Галя Фролова.

– Ну так в том-то и дело, что в руках. А ты их даже в руках не держишь, – усмехнулась Анна.

Яна порозовела.

– С чего ты взяла?! – иступлено лгала она. – Я купила колоду и делаю расклады!

– Пойдем-ка обратно, – чтобы не продолжать бессмысленный разговор, Анна привстала. – Похолодало уже.

На обратной дороге Анна вновь притормозила у реки, у того места, где они видели уток. Уток уже не было, и пытливый, жаждущий вобрать в себя все вокруг взгляд Анны стал печален.

– Знаешь, что сказал Пастернак, когда ему дали Нобелевскую премию за «Доктора Живаго»?

– Нет, – не отрывая взгляда от берега потемневшей раньше неба реки ответила Анна. Примятые дождями травы у берега, изрядно пожухлые, с уходом солнца выглядели неопрятно. В кустах на другом берегу о чем-то ворчала птица. Костер, судя по едкому, тянувшемуся по-над рекой дымку, уже дотлевал.

– «Я заставил весь мир плакать над красой земли моей!» – отведя руку в сторону, прочувствованно произнесла Яна.

– Так он же вроде не получил свою Нобелевскую премию, – сказала Анна. – Под давлением советской власти он от нее отказался.

– Э-э-э… Не получил…

Яна смутилась, а потом почувствовала обиду – не за себя, за тетю Галю Фролову, за то, что тетка не успела ей когда-то об этом рассказать.

Ну… или же за то, что она, жившая тогда в не отпускавшем ее напряжении и страхе, тетку не особенно слушала…

На обратном пути только ради того, чтобы не молчать, болтали о каких-то бытовых пустяках.

Когда Анна, не пригласив зайти попить чайку, закрыла за собой калитку, Яна, сердито глядя под ноги, побрела к себе.

Откуда-то вдруг взявшийся огромный, косой луч солнца цеплялся в небе за убегающий день.