Бабы, или Ковидная осень

За три дня до нового тысяча девятьсот девяносто седьмого года он ждал ее у памятника у входа в клинику.

Ее нагнала коллега, Екатерина Степановна Калюжная, и, подхватив под руку, стала в своей обычной агрессивной манере жаловаться на либеральное, разваливающее порядок в клинике руководство.

Маргарита Семеновна восприняла появление своей «коммунистической» коллеги как спасение и, не глядя в сторону Петра, поспешила, прижавшись к ее добротной, купленной уже в условиях рыночной экономики песцовой шубке локтем, ко входу в клинику.

Седьмого марта Петр предпринял вторую попытку: он стоял на хлипком морозце на том же месте. На его черную шляпу падал на глазах превращавшийся в воду снег, но она, на секунду затормозив и встретившись с ним взглядом, снова засеменила, трусливо глядя себе под ноги, к массивной входной двери.

Ей казалось, если она оглянется – он просто исчезнет в широкой тулье своей черной шляпы, безвозвратно и навсегда.

С тех пор она его больше не видела.

Только спустя время смогла принять неприглядную для совести правду – не дав ему тогда объясниться, она водрузила на свою голову тугую корону жертвы, отчасти оправдывавшую измену мужу.

Примерно через полгода после похорон мужа, ее незаменимого Володи, все потихоньку вернулось на свои места – файл снова открывался и подкидывал, уже в знакомых, отыгранных тысячи раз воспоминаниях, все новые подробности.

Разрезав тишину пустого завода, громыхнули литавры, когда Петр признался в том, что только рядом с ней чувствует себя счастливым; травила душу дьявольская скрипка – он объяснил, что не может оставить свою наивную жену, которая бросила в одночасье и жениха, и отчий дом, ради того чтобы уехать с ним в Москву; скрипнула злобно виолончель – это он вздумал ей грубить, обозвав «безмозглой мещанкой», а ее мужа «паразитирующим на трупе социализма неудачником».

В прошедшем, каком-то особенно томительном карантинном апреле файл вдруг приоткрыл еще одну, существенную деталь – Петр будто говорил, что родом из Ярославля. Удивительно, как она не помнила об этом раньше…

Как не помнила и год его рождения – а ведь он совершенно точно его называл…

Все «ковидное» лето она прожила в зудящем беспокойстве, отразившемся в ее теле нервными (часто даже во время вернувшейся любимой работы) жестами и ноющей болью в левом подреберье.

Она вдруг навязчиво захотела выяснить то, что ни разу не приходило ей в голову за все эти годы: а жив ли Петр?

Их оборвавшаяся связь не оставила после себя ни одной ниточки, но почему-то в «доковидную» эпоху Маргарита Семеновна ни разу не задавалась этим простым вопросом, как ни разу не подавала в церкви записки ни за его здравие, ни за упокой.

Иногда, еще при жизни Володи, ей казалось, что бывший любовник за ней следит. Следит не буквально, но собирает о ее житие-бытие информацию, благо времена наступили такие, что, потратив небольшую сумму денег, любой человек мог получить интересующие его сведения.

На прошлой неделе, после смены, она задержалась в своем кабинете и, дождавшись, когда уйдет медсестра, залезла в рабочий компьютер, набрала в поисковике: «Как выяснить, жив ли человек?»

Первый же открытый ею сайт глумливо предлагал несколько вариантов:

1. В сети интернет-онлайн.

2. У родственников, друзей, знакомых.

3. Полиция, ЗАГС, МВД.

4. Сыскное агентство.

5. С помощью гадания.

Применимым к ее случаю был только четвертый пункт (хотя она до конца не отметала и пятый), но лишних денег, чтобы нанять детектива, не было, да и опасалась она связываться с сыскным бюро – вдруг возьмут деньги и обманут?

Вспомнив про одного доброго знакомого, жене которого пару лет назад сумела сохранить отторгавшийся плод, Маргарита Семеновна решилась ему позвонить. Знакомый, судя по отыскавшейся в ящике рабочего стола визитке, служил замначальника одного столичного РОВД и после благополучного разрешения супруги от бремени не только принес ей в конверте душевную благодарность, но и подчеркнул, что впредь она может обратиться к нему с любым вопросом.

На ее звонок Борис Борисович Пегасов не ответил, но через пару часов, когда она была уже дома, перезвонил.

Скрывшись от Вари в ванной комнате, она сбивчиво объяснила, чего от него хочет.

Выслушав ее просьбу, он попросил прислать ему данные: ФИО, дату и желательно место рождения того, о ком она спрашивала.

После долгих раздумий Маргарита Семеновна указала пятидесятый год и местом рождения назвала Ярославль.

На следующий день от Пегасова пришло лаконичное сообщение:

«Амиров Петр Михайлович. Место и дата рождения – Ярославль, 6 октября 1950 года, 30 марта 2020 года скончался от острой сердечной недостаточности в Дмитровской центральной областной больнице».

В ответном сообщении она попросила выяснить, где он захоронен.

Поступившая к вечеру того же дня информация и привела ее сегодняшним утром на подмосковное кладбище.

Проваливаясь в сон и ощущая удушливо-сладкий привкус, будто в рот напустили газа из внутренностей сдувшегося в опустевшем парке резинного клоуна, она слышала, как в комнату вернулась Варя и захлопнула форточку.