Багдад до востребования

– Я обычный, не отягощенный убеждениями прагматик… – вздохнув, ответствовал коротышка. – И, признаться, от одного и того же диспута за сутки в горле першит. Да, вот что еще: убедите в весомости своих полномочий. Максимально сжато причем.

– Вы тоже… – тихо, но крайне убедительно рекомендовал крепыш, наконец поддержав предложенный регламент.

– Только не просите обнажить татуировку тайного ордена, ее нет. За исключением этнического клейма, ничем порадовать не смогу. Увольте, – забавлялся иносказаниями колобок – где плоскими, а где не совсем…

– В общем так, – заговорил крепыш, известный узкому кругу лиц как Кирилл Фурсов, завсектора взаимодействия с иностранными разведками, штатный эмиссар КГБ по деликатным поручениям, – в Москве заинтересовалось иракской разработкой «Моссада». Если наши и ваши цели совпадут, то операция может иметь продолжение. Стало быть, нам требуется, как минимум, эскиз. Спрашивается, почему набросок, а не вся подноготная? Отвечу: потому, что у каждого своя шкала приоритетов. Чужая головная боль – именно чужая, поскольку своей хватает. Ну а пока… – Фурсов с многозначительным видом прервался, – ваша инициатива в фазе активного распада. Основные звенья дезавуированы – их выдал инициативник-крот, три дня как задержанный. Арест Давида Хубелашвили, вашего агента, и удерживаемого им «почтальона» – вопрос времени. Впрочем, задача, скорее всего, неактуальна, ибо без нашего благословения никому из них не просочиться в Ирак. Используй «Моссад» обходной маневр, через третью страну, отклонив предложение о сотрудничестве, каналы выхода на Посувалюка перекроем…

– Довольно, можете не продолжать, – перебил Фурсова колобок, известный сюжету как Дорон Биренбойм, главный опер «Моссада». Сморкнув, продолжил: – Предлагаю начать от обратного: сформулируйте ваш интерес. Если он в нашу мозаику ляжет, взаимодействие гарантирую.

– Не пойдет так, коллега, – Фурсов откашлялся, – вы путаетесь в понятиях «ведомый» и «ведущий». Единственная причина, почему я здесь: впечатлила как сама идея – привлечь в качестве «почтальона» сугубо гражданское лицо, так и его виртуозная вербовка. Так что, даже выявив его местонахождение, не будем пока задерживать. Уж больно ваша задумка хороша: шантажируя, держать посла в полном неведении об интересантах. Кроме того, тень нагоняет страха больше, чем субъект, ее отражающий.

– Ну, скорее так вышло, чем планировалось, – сухо заметил Биренбойм, – а вот ваша «живая телеграмма» – шедевр искусства шпионажа. Только антитеза «ведомый – ведущий» совершенно неуместна. Разведка знатна достижениями, а не удельным весом страны, чьи интересы она представляет. Кроме того, смею заметить, ваш гениальный ход грешит не меньшими судорогами, чем наш план. Но далеко не только этим… – Моссадовец расплылся в сардонической улыбке, после чего развил мысль: – Спрятав курьера в чреве израильской пенитенциарной системы – не отправлять же его нам в Ниццу! – вы себя выдали. Ваш мотив не ведомственный, а сугубо частный. Со стоящей за ним проблемой не только в правительство не сунешься – от собственного аппарата берегись. Совершенно очевидно: ваша инициатива, ни чета нашей, неформальна. Стало быть, в шпионской овчарне волк – скорее мы…

Какое-то время непраздные спорщики молчали, являя собой случайно отделившийся от толпы фрагмент. Биренбойм глазел на окна кафе и ресторанов Унтер-ден-Линден, Фурсова же, судя по вздернутой голове, занимали Бранденбургские ворота – он даже чуть вырвался вперед. Могло показаться, что, разойдясь во взглядах на мир-овчарню, то бишь не поделив лавры хищника, вынюхивают неосвоенные вольеры.

– Знаете, по большому счету, – замедлив шаг, Фурсов повернулся к соседу, – рентген иракской инициативы «Моссада» – пустая трата времени. Скорее, блажь, чем необходимость. Пусть вы обнажили одну болванку, меж тем начинка предприятия легко просчитываема. Мы строили догадки до тех пор, пока вчера не выяснилось, что Посувалюк – единственный посол, не покинувший Ирак. Ускользнуло как-то, бывает… Да и не мог «Моссад», мы понимали, нечто нестандартное, выломившись из своих традиционных схем, сотворить. Так что на повестке: традиционная моссадовская «подсечка». Выдается, как за вами водится, лишь дивным вероломством, а точнее, беспрецедентным: сносится опорная конструкция, на что самый отпетый головорез, трижды подумав, не решится. Пусть в самой идее ничего новаторского, однако замечу, еще ни разу посол, оплот государственности, патронажной функции общества, не обращался, посредством шантажа, в истопника, обслуживающего преисподнюю…