Багровый закат

Элька обрадовался Корнелию. Он не виделся с ним около трех рождений луны, с тех самых пор, когда была закончена печь и обожжена первая партия кирпича в количестве пятьдесят тысяч штук.

За кирпичами регулярно приезжали легионеры и увозили на больших четырехколёсных повозках, запряженных двумя парами волов. Однако в течение трех месяцев Корнелий не приезжал ни разу. Лишь теперь Элька узнал причину.

Корнелий выглядел опустошенным. Вместо военных доспехов и оружия, на нем была неширокая рабочая туника с короткими рукавами. Могучие плечи по-прежнему бугрились мощными мышцами, гладко выбритая голова была чуть склонена. По лицу, также гладко выбритому, нельзя было определить рад ли он происходящему или опечален.

Бат-Шева подошла к нему, стала рядом. Она была немного выше его, но смотрела на него как-то необычно, снизу вверх. И Шифра невольно подумала, что они созданы друг для друга, и ничего не сможет разлучить их, даже смерть.

Она ощутила, как в её сердце поднимается волна материнской любви к этим случайно прибившимся к ним людям. С радостью пригласила их в свой дом.

– Мы очень рады возвращению нашего доброго знакомого и друга! – тепло сказала Шифра. – Ты сделал всё, что мог, чтобы освободить Юдит. И, сдерживая рыдания, тихо добавила, спасибо тебе…

Корнелия окружили, пожимали руку. Вспоминали недавние будни строительства.

– А как загрохотала старая печь, когда солдаты сбросили ее в ущелье! – с восторгом вспоминала Эфронит. – Я даже испугалась, не началось ли землетрясение, упаси Боже!

Вскоре Шифра увидела, как Корнелий, окруженный вниманием и искренней доброжелательностью, меняется на глазах. Он незаметно выпрямился и Шифра обнаружила, что Бат-Шева, не выпускавшая его руки, оказалась ничуть не выше Корнелия, даже немного ниже…

Единственное, что насторожило Шифру, – необычно оживленное поведение Эльки; не свойственную ему суетливость. Его внимание к Бат-Шеве и Корнелию было излишне навязчивым, пожалуй, даже назойливым. И Шифра незаметно пыталась его унять. Но Эльку несло, как сильное течение может нести случайно попавший в реку детский кораблик.

Изредка Шифра бросала беспомощный взгляд на Бат-Шеву, но та избегала смотреть ей в глаза. И тогда Шифра отчетливо вспомнила то, о чем не хотела думать, о чем старалась забыть.

…Это было более двух рождений луны тому назад. На гладкой площадке, оставшейся от старой гончарной печи, шла формовка кирпича– сырца. Уже более двух рождений луны не появлялись римляне, а с ними и группа рабов. Что-то важное происходило в Легионе. И формовочные работы осуществляли все, кто не был занят другими делами.

В формовке кирпича принимали участие Шифра, Элька, Давид, Ноах, однако чувствовалось, что Шифре эта работа явно не по силам. Она часто присаживалась, отдыхала и невольно поглядывала на Бат-Шеву.

Шифра любовалась, с какой ловкостью Бат-Шева своими небольшими кулачками набивала глиной квадратные формы. Видела она и то, с каким вниманием Элька смотрел на Бат-Шеву, следил за каждым её движением, одобряюще кивал, когда она предварительно смачивала дно формы водой, или посыпала сухим песком, чтобы сырой кирпич легко выпадал из ящика.

Когда руки Бат-Шевы уставали, она, приподняв хламиду, тщательно вколачивала глину босыми ногами. И тогда Шифра видела, как лицо Эльки бледнело. Он опускал глаза, стараясь не смотреть в строну Бат-Шевы. Но именно в эти минуты Бат-Шева сама не сводила с Эльки глаз. И Шифра, женским чутьем ощущала безмерную тягу Бат-Шевы к Эльке.

Бат-Шева, обладая сильным характером и трезвым умом, понимала, что с Элькой нельзя играть в любовные игры. И, тем не менее, не могла удержаться от них. Зная, что он незаметно смотрит на неё, она поднимала хламиду чуть выше, чем того требовала работа. В другой раз, когда она нагибалась, чтобы смочить форму водой, задерживалась в склоненном положении спиной к нему, почти физически чувствуя на себе его горящий желанием взгляд. Этот взгляд не смущал Бат-Шеву, более того, волновал настолько, что она готова была пойти ему навстречу. Она жалела Эльку и одновременно очень его желала.

В один из таких моментов она резко выпрямилась и подошла к Эльке. И он, как мальчишка, застигнутый врасплох за чем-то запретным, покрылся густым румянцем, начал что-то несуразное лепетать. Но Бат-Шева ничего не слышала и не говорила. Она взяла Эльку за руку и повела в свою комнату, пристроенную им же к его дому.

Они не появлялись до самого вечера, вспоминает Шифра. А утром работа продолжалась как обычно. Но Шифра знала, что в жизни этих людей произошло нечто очень, очень важное.

С тех пор минуло более трех рождений луны. Шифра терялась в догадках: встречались ли они еще? Шифра видела, что Бат-Шева явно смущена, чувствует себя виноватой, но, тем не менее, предпочла Корнелия.

Три рождения луны – это было именно то время, в течение которого Корнелий не появлялся в Модиине. И около двух рождений луны с того памятного дня, когда Шифра была невольной свидетельницей сближения Бат-Шевы и Эльки.