Багровый закат

Бат-Шеву удивила легкость, с какой мужчины нашли общий язык. Они обошли стройку. Корнелий показал Шмуэлю кладку стен, окна, высеченные в камне, оставленные проемы для дверей. То были новшества, ранее неизвестные в Модиине. Корнелий строил прочно, надежно, надолго. Бат-Шева видела неподдельный интерес, с которым Шмуэль осматривал строительство. Был доволен увиденным. Затем мужчины присели в тени уже возведенной стены, и Бат-Шева невольно вспомнила большую смоковницу и рожковые деревья, укрывавшие густой тенью дом и двор Шифры. Про себя решила: посадить вблизи своего дома такие же деревья, не дожидаясь завершения строительства.

Вскоре она спохватилась и суетливо принялась угощать мужчин хлебцами с сыром, поставила кувшин с вином, принесла небольшую гидрию с водой.

С того дня частыми гостями на стройке были не только Шмуэль, но и его подмастерья. Юноши привозили скобы и гвозди, обмеряли дверные косяки для изготовления петель. Иногда приходила Шифра с Эфронит и Орой, несколько раз наведывался Бен-Цур, но никогда не появлялись Ноах или Ривка.

Их враждебность к Корнелию не ослабевала. Они не скрывали своей ненависти. При мыслях о них на лбу Бат-Шевы выступал холодный пот. В её душе просыпалась не просто тревога, а несвойственный ей страх.

– Боже Всемогущий! – горячо молилась она. – Вразуми их несмышленых. Помоги им отделить овец от козлищ!

Мимо стройки иногда проходил Элька, но так ни разу и не зашел. Бат-Шева, сдерживала слезы, но с затаенной горечью одобряла его поведение. Он мужественно переносил испытание судьбы. Однако эти мысли не успокаивали её мятежную душу. Бат-Шева старалась отогнать их, но они бередили и бередили свежую, незаживающую рану. Так случилось…

Несколько раз заходил Бен-Цур. Бат-Шева видела, с каким подчеркнутым уважением относился к нему Корнелий. Он не садился, если Бен-Цур стоял. Во время осмотра завершенной части стройки, Корнелий внимательно выслушивал Бен-Цура, кивал в знак согласия, либо тут же что-то помечал на камнях.

К началу осеннего месяца тишрей строительство дома Бат-Шевы было завершено. Вместо горы мусора и зияющих провалов в скале, стоял прочный дом, окруженный каменной оградой. В стенах, сложенных из крупных камней, были прорублены небольшие отверстия – окна. Они, подобно прозрачным дождевым лужам, пропускали внутрь дома золотистые лучи полуденного солнца.

Эти окна были сделаны каким-то непонятным образом, да так, что к большому разочарованию соседей, любопытный глаз не мог ничего через них увидеть.

Корнелий очистил яму, когда-то служившую погребом. Расширил и углубил её на целых пять локтей. Долго возился с подвалом, что-то сооружал в нем, что-то достраивал, затем отгородил четыре ячейки, в каждую из которых насыпал слой песка, глубиной в локоть, возвел крышу.

– Это склад для амфор с вином будущего урожая, – объяснил он Бат-Шеве. Она рассмеялась.

– Сюда влезет столько амфор, сколько не сможет выпить целый легион! Не собираешься ли ты всю жизнь ходить пьяным от этого вина?

– Нет, – с улыбкой отвечал он, – я пьян и без вина, – и он с силой притягивал к себе Бат-Шеву. Корнелий уже знал, что у них будет ребенок. Первый ребенок в его жизни! Он был пьян от счастья.

– Ну и ручища у тебя! – отбивалась она. – Настоящий медведь… Это как раз то, чего мне не хватало всю жизнь – пьяного медведя…

То были редкие моменты откровения зрелого мужчины, жизнь которого прошла в тяжелых учениях, долгих походах и бесконечных сражениях. Прожитое было пронизано надеждой, что по окончании срока службы, он получит в свое владение участок земли и хорошую сумму денег. Его заветной мечтой был собственный виноградник.

В минуты отдыха он закрывал глаза и, как в детстве, видел перед собой густые крупные листья и притаившиеся в них сочные виноградные гроздья. Вспоминая эти детские сны, он шептал Бат-Шеве: " По утрам эти гроздья были прохладны, покрыты каплями росы, пахли солнцем и душистыми травами".

Бат-Шева вздыхала.

Она не удивилась, когда Корнелий купил участок земли рядом с виноградником Шифры. Она поняла, что это были не пустые мечты, и с радостью начала ему помогать. Они посадили не менее двухсот кустов белого и черного винограда. За лозами ездили в Бетулию.

Шифра хорошо помнила прекрасные виноградники отца подруги её юности, и рассчитывала, что кто-то все еще выращивает тот самый сорт, который отец Иегудит назвал её именем. К тому же она надеялась, что хоть на этот раз сможет, что-то узнать о подруге детства.

… Ранним утром, когда Корнелий подошел к своему винограднику, густой туман начал редеть. Листва виноградных лоз была окутана бисером капель росы. Эти капли постепенно скатывались к кончикам листьев, соединялись в крупные шарики, чтобы затем упасть на жаждущую сухую землю.

Глубоко в душе Корнелий благодарил иудейского Бога за ниспосланную живительную влагу. Он знал цену каждой такой капле.