Багровый закат

При всех перемещениях Пятый легион никогда не заходил в Рим. Теперь у Корнелия была своя всепоглощающая мечта, и он стремился к её осуществлению.

Бат-Шева не переставала удивляться, сколько терпения и нежности проявляет её "медведь" к вновь посаженым и еще неокрепшим побегам винограда. Он прикрывал их собственными ладонями, когда налетал резкий порыв ветра. Из детской поилки выжимал воду и каплю за каплей направлял на неокрепшие корешки виноградной рассады. Так, наверное, ухаживает за своим ребенком любящая мать.

Бат-Шева счастливо улыбается. Она вспоминает, как в особо волнительные минуты близости, он называл её "моя виноградная лоза!" Она инстинктивно прижимает руки к своему животу. Она уже знает, что она не одна.

После того, как её затошнило, да так, что она дважды вырвала, отношение Корнелия к ней явно изменилось. Он не позволяет ей таскать, как прежде, ею же собранные тяжелые вязанки хвороста. Навьючивает их на себя и, подобно груженому мулу, тащит к печам мастера Эльазара.

Видя его нелегкий труд, Бат-Шева не может удержаться от благодарной улыбки. За вязанками топлива, скрепленными в два огромных тюка, не видно человека. Со стороны кажется, что этот большой холм сучьев и хвороста движется сам по себе. Но Бат-Шева знает, что это не так, что холм поддерживают крепкие ноги, сплошь покрытые рыжими волосами цвета спелой соломы.

– Теперь ты похож не на медведя, а на мула! – приговаривает она, поправляла сучья угрожавшие поранить его плечо. Тогда гора поворачивается в её сторону, и она слышит голос Корнелия, приказывающий ей найти палку, и побить мула, чтобы не ленился. В ответ на его просьбу она проникает сквозь свисающие сухие ветки, нащупывает его лицо и крепко целует. Он замирает.

– Ты плачешь, виноградная лоза? – с тревогой спрашивает он. – У меня вся щека мокрая.

– Замолчи! – строго прикрикивает она. – Это ты вспотел! Двигай! – И чуть подталкивает его. Её сердце замирает от нахлынувших радостных предчувствий. Она счастлива от сознания того, что дает счастье этому сильному, доброму человеку. От избытка чувств у неё кружится голова, и порядком подташнивает. В такие минуты, перед ней возникает лицо Эльки. Она не может различить ни его губ, ни его глаз. Это лицо напоминает ей круг солнца, просвечивающего сквозь густой слой нарубленных веток. На этот круг еще можно смотреть, но яркий свет уже слепит и заставляет прикрыть глаза.

Глава 12 Масляные светильники

С изгнанием Корнелия, связь Пятого легиона с Элькой не прервалась. Прибывший в Модиин офицер долго совещался с опальным Корнелием. Затем вместе с Бат-Шевой направился к гончарным печам мастера Эльазара.

Новый заказ римлян обрадовал Эльку. Однако, неожиданно встретив Бат-Шеву, он растерялся. Элька не видел её долгих шесть рождений луны. Все его старания встретиться с ней, оказывались напрасными. Она явно избегала подобных встреч. И теперь они стояли лицом к лицу. Боле того, она пришла сама.

Не глядя на Эльку, Бат-Шева кивнула в сторону прибывшего, и глухим, чуть хриплым голосом произнесла:

– Центурион Квинт. Он в легионе вместо Корнелия. У него к тебе дело.

Элька смотрел на Бат-Шеву, и ему казалось, что всё происходящее – сон. Один из тех живых, образных снов, которые нередко являлись ему. Однако то были совсем иные сны.

Обычно, перед его мысленным взором возникали в завершенном виде трудные, не поддававшиеся решению замыслы новых гончарных изделий. Очнувшись, он несся в мастерскую и тут же воплощал свои сны в пластичную глину. Сушил, раскрашивал, обжигал. Впоследствии эти изделия оказывались самыми лучшими.

Теперь перед ним, как во сне была Бат-Шева. Её живот явно выдавал её положение. Но еще больше его ошеломляло, то, что она вела себя, как ни в чем не бывало, как будто бы они только вчера расстались.

Она была полна спокойствия и независимости. Она всего лишь выполняла просьбу Корнелия. Знакомила Квинта, нового представителя легиона, с мастером Эльазаром. И Квинт, естественно, не заметил возникшего при встрече напряжения.

Не теряя ни минуты, он начал излагать суть заказа.

– Легиону необходимы две сотни масляных светильников, – как бы издалека доходил до Эльазара четкий голос. – И это должны быть сами рожковые лампионы, которые можно подвесить в любом месте.

Элька все еще не отрывал взгляд от Бат-Шевы, он, по-прежнему не глядя на говорившего, бессмысленно кивал головой.

Римлянин, наконец, обнаружил несуразность ситуации и довольно грубо хлопнул Эльку по плечу. При этом на его немолодом лице появилось подобие улыбки.

– Мастер! Ты, кажется, еще не пробудился!?

И лишь теперь Элька пришел в себя. Он попытался ответить дружеской улыбкой и таким же грубым движением хлопнул по плечу римлянина.

– Серьезный заказ требует серьезного отношения к нему и, конечно же, к заказчику, – вымолвил, наконец, Элька, и пригласил гостей в дом.