Байки Семёныча. Вот тебе – раз!

Тут я небольшую ремарочку сделаю, товарищи дорогие. Если кто из вас вдруг подумал, что Юрка наш, упаси Боже, жлоб какой вороватый или совсем уж сволочь наглая, чтоб своего брата-студента вот так вот бессовестно обирать, так тот на Юркин счет ну очень сильно ошибся. Не был он тогда, как, впрочем, и теперь, ни вороватым жуликом, ни жадным крохобором. Никогда не был! Юрка, если в том была нужда, с себя последнее снимал, чтоб отдать тому, кому сейчас хуже. Он сутками мог бесплатно, просто так работать для кого-то из друзей, если в том была необходимость. А работать Юрка и умел, и умеет, вы уж поверьте. Он последние деньги из кармана выгребал и отдавал ближнему, если у того нужда какая случалась. Сам же при этом, последние копейки от себя отдавая, о том: «А как же я теперь сам без денег буду?» – не то чтобы в последнюю очередь, нет, он об этом и вовсе не думал. Так что за такую идейку с марками вы его строго не судите. Не думал он вовсе, как на родном брате-студенте скаредно состояние сколотить. Совсем не думал. Прибытку с тех копеек было – кот наплакал, а вот весело было изрядно.

Ну так вот, порывшись дома в залежах старых тетрадей и отслуживших свой век даже его младшей сестренке учебников, отыскал-таки он те самые пачки марочных листов, разлинованные маленькими дырочками вдоль и поперек на маленькие квадратики с ярко-красным крестиком в купе с полумесяцем и денежным номиналом «10 копеек», прописанным крупным шрифтом. Листов тех нашлось такое множество, что даже сам Юрка в растерянности почесал в затылке и, подумав: «Когда успел-то?!», прикинул на глаз, что на три семестра должно хватить. Дальнейшее было делом простой и незамысловатой техники. Выдавая хрустящие банкноты очередной стипендии, он присовокуплял к ним пять красно-зеленых марок и сообщал обогатившемуся студенту-собрату, что все прогрессивное человечество, а представители рабочего класса, угнетенные западной буржуазией, в особенности, безмерно счастливо его вкладу в общее благое дело и искренне благодарит такого щедрого магната за те пятьдесят копеечек, каковые он неоскудевающей рукой от себя самого оторвать сумел.

Таким образом ежемесячно из этих небольших копеечек, с должным пиететом и помпой собранных в нуждах всемирного гуманитарного сообщества, складывались в Юркином кармане вполне себе приличные двенадцать полноценных рублей. «Взносы» эти по понятным причинам в кассу сдавать нужды не было, потому как за них спросу вовсе и нет, а следовательно, вполне себе можно было потратить такое неожиданное богатство на празднества и увеселения. Правда, если быть совершенно точным, то нужно сказать, что рублей было не двенадцать, а всего-навсего одиннадцать. По той причине одиннадцать, что Юрка со своим закадычным другом детства, а теперь еще и однокурсником Ильханом пять марок по гривеннику самим себе не продавали, конечно же. Оттого, наверное, не продавали, что у них на те марки особого спроса не было. Так что математика тут совершенно точная получается, товарищи дорогие: в группе двадцать четыре прекрасных студента, но двое из них в гуманитарную миссию гуманитарного сообщества верят слабо и потому, не проявляя должной сознательности, обходятся без таких прекрасных марочек, а потому «честных» полтинников не двадцать четыре, а таки всего двадцать два. А двадцать два по ноль пять – это как раз и есть те самые одиннадцать, на тот момент еще полновесных рублей Советского Союза.

На полученные таким спорным путем средства устраивались ими и вполне себе детские развлечения вроде походов в кино с обязательной покупкой плохенького по качеству мороженого, и уже полувзрослые застолья в чайхане, куда в обязательном порядке приглашались одногруппники мужского пола. При этом довольные Ваня, Эдик и Ильдар, с удовольствием уплетая богатство восточной кулинарии за обе щеки и от всего сердца благодаря двух славных парней, их сюда пригласивших, даже не догадывались, что этот праздник живота они, в отличие от щедрых хозяев застолья, оплачивают честно и из собственного кармана. А иногда, не очень часто, но все ж таки, тратились такие неожиданные деньги на поход к Радику с его бочкой, о которых я вам немножечко повыше рассказал. Из тех «лишних» полтинничков складывалось ну никак не меньше трех таких походов к Радику, и обходились они в минимум нервов и всего-то в какую-нибудь сотню крестно-полумесячных марок. Храни, Боже, Красный Крест и вместе с ним – Полумесяц! Полумесяц, кстати, тоже Красный…