Байки Семёныча. Вот тебе – раз!

Но вы, друзья мои, не подумайте чего нехорошего! Не для того вовсе они к Радику захаживали, чтобы постичь радость алкогольного опьянения, нет! Парни с самых младых ногтей занимались спортом и потребление алкоголя чем-то обязательным для себя не считали, но захаживали-таки к Радику больше для форса, в котором свою состоявшуюся «взрослость» проявить можно было, нежели за тем, чтобы алкогольными парами мозг в дебри пьяного раздолья увести. В общем, не было у них ни малейшего стремления так пива нахлестаться, чтоб ни бе ни ме ни кукареку, потому как сам алкоголь для них никакой особой ценности в себе не нес.

Добраться от их родимого корпуса физмата до пивного Радика через весь бескрайний универ и по пути не залипнуть где-нибудь на стадионе, в чайхане у корпуса иностранных языков или на прекрасно зеленой территории корпуса руслита было сродни героическому возвращению Одиссея на родную Итаку. Морально тяжело, а физически почти не исполнимо. Слишком много разного рода искушений и всевозможных испытаний их твердости в принятом решении «пивка попить» на этом длинном пути их поджидало. Слишком много… И я вам так скажу, иногда и не добирались. Но добравшись, они неспешно попивали жиденькое пиво из мутных кружек, вдыхая аромат забродившего хлебного мякиша, и радостно щурились яркому солнышку, осознавая себя ну очень взрослыми дядьками, которые вон уже и пиво вовсю хлещут. Ну это ли не праздник? Это ли не веселье? Они. Как есть они самые – и праздник, и веселье! Однако же неприятность все-таки случилась. Как немного позже стало понятно, неприятность эта была первой и, если в ее сути разобраться, совсем никчемной. Мелкой такой неприятностью.

В своих ожиданиях того, что марок хватит на два семестра как минимум, Юрка ошибался. И ошибался достаточно сильно. Не настолько большой была его школа, где ему эти самые марки на раздачу выдавали и не так сильно ему там доверяли, чтоб сразу трехгодовой запас марок в одни руки выдать, чтоб ими цельный год ежемесячно направо и налево разбрасываться. Так что к моменту Юркиного воспарения в студенческое начальство марок в количестве сто тысяч штук на руках у него не оказалось. Меньше. Было их гораздо меньше. Уже в январскую стипендию марки себя истощили, и добрая половина группы все-таки получила свои вожделенные монетки. Для некоторых одногруппников обретение дополнительной половинки рубля стало небольшим открытием и поводом для скромной финансовой радости. Юрке же с Ильханом в поисках этих металлических кружочков пришлось поноситься высунув языки по всем окружающим магазинчикам и чайханам, упрашивая несговорчивых продавцов и ошпасов пять рублей на монетки разбить. Полученная после этого усталость и горечь разочарования, ставшая результатом потери веры в доброе человечество, привели обоих к той мысли, что марочная схема взаиморасчетов со своими одногруппниками была не просто комфортной, но и единственно верной.

Но марки, увы и ах, закончились. А просто недодавать пятьдесят копеек пусть и наивным, но все же не заслуживающим такого небрежительного отношения одногруппникам Юрка посчитал несовместимым с его собственными представлениями о честности и справедливости. Нечестно это было бы, одним словом. Человек, отдающий свои кровные, заслуживает хотя бы парочки добрых слов и веры в большую и светлую цель, на которую его пятьдесят копеек пойдут. Это ведь совершенно очевидно и абсолютно не аморально. Будь Юрка Остапом Бендером, он с удовольствием обменивал бы на несчастные копеечки долю в алмазных рудниках африканской Замбии или от сердца отрывал бы и практически задаром отдавал сто уникальных рецептов самогона, но Юрка Остапом не был. Потому до рудников он не додумался, а рецепты самогона его учебным соратникам оказались не нужны. Это даже практика пару раз подтвердила.

Потому за неимением краснокрестных марок Юрка, заботясь исключительно о душевном спокойствии и психическом равновесии своих одногруппников, выдавая стипендию в очередной раз, выплатил бумажные пятьдесят рублей и уверил студентов в том, что в размеренном потоке жизни совершенно ничего не изменилось и недополученные ими монетки по-прежнему идут на самые благие дела, какие только может себе представить здравствующий и разумный человек. Ну а поскольку четко задокументированной статьи расхода, где красным по зеленому было бы написано «Красный Крест» и «10 копеек», теперь не существовало, нужды сдерживать свою удивительно буйную фантазию, помноженную на колоссальное чувство юмора, у Юрки больше не было. Стараясь исключительно в интересах своих ближних, дабы значимость их маленькой жертвы в их же собственных глазах и сердцах приумножить до состояния вселенской миссии, в изобретении объектов финансирования и благотворительности Юрка не сдерживался совершенно.