Бахчанов

Владимир Ильич упаковал книги, рукописи, выпил на ходу стакан горячего чая и стал одеваться. Дубровинский с Бахчановым вышли на крыльцо и прислушались. Тишина сейчас казалась напряженной. Скрывая свое волнение, Дубровинский сказал:

— Они чуют, что наш вождь где-то здесь. Но в каком точно месте, не знают. И нам, чтобы не опоздать, нужно время считать уже не на часы, а на минуты. — Справившись с трудным болезненным кашлем, продолжал: — И дорога, по которой Ильичу приходятся уходить, что-то мало внушает мне доверия. Сам крестьянин ей не доверяет, и даже малость подвыпил.

— Чертовская обстановка, — согласился Бахчанов. — Можно еще уйти от самой опытной ищейки, но едва ли можно выкарабкаться, провалившись в воду где-нибудь далеко от берега. Но знаешь что? Если проводник не гарантирует полной безопасности, не пойти ли с ним мне?

— Почему тебе, а не мне? Или даже почему не нам обоим? Хотя Ильич едва ли согласится. Он всегда был против того, чтобы ради него рисковали другие.

— Мы постараемся убедить его.

Дубровинский покачал головой:

— Ты хочешь выдать себя за проводника-финна, а одет по-русски. Уже это обстоятельство помешает тебе пройти незамеченным.

— А я переоденусь. Кстати, у меня есть круглая финская шапка, с пупырышком посередине. Вот, смотри, — Бахчанов вынул из кармана измятую шапку и надел на голову.

Дубровинский хмуро улыбнулся:

— Детские аргументы, Алексей. Но вернемся в дом.

Здесь их поджидал Владимир Ильич. Он был в ватном пальто и валеных сапогах.

— Где же ваш проводник?

— Ждем его. Да вот что-то маленько буранить начало.

— Ничего не поделаешь. Право зимы.

Дубровинский, все с той же хмурой улыбкой, сказал о желании Бахчанова быть вторым проводником. Ильич, прищурясь, посмотрел на нового проводника и на его шапку:

— Заставите вы, батенька, меня до самого Стокгольма волноваться. Все буду думать: благополучно ли вернулся мой питерский "финн"? Нет, не стоит. Сам доберусь.

Но Бахчанов стал просить и даже привел аргумент, рассмешивший Владимира Ильича:

— Я не Нансен, по льдам не хаживал, но через Неву зимой недурно карабкался. И могу это доказать тут, Владимир Ильич.

— Что мне с вами делать? Прикажите ему, Инок, в порядке партийной дисциплины остаться на берегу!

Раскашлявшись, Дубровинский развел руками и тоже тоном шутки ответил:

— Увы, Владимир Ильич. Единолично решить этого не могу. А вот самого себя в проводники предложу с удовольствием.

— Вы серьезно?

Дубровинский кивнул головой.

Ленин заботливо посмотрел на осунувшееся, измученное лицо верного соратника и взял его за руку:

— Инок, дорогой мой Иосиф Федорович. Давайте по-товарищески на прощанье условимся об одном: вы сейчас никак не пойдете к заливу. Ведь дует норд-ост, и с вашим здоровьем, послушайте меня, рисковать, ей-ей, неосторожно. А ведь вы очень нужны нашей партии. Отдохните, отлежитесь, подождите от меня первой весточки, я не заставлю вас особенно ждать. И как только получите письмо, немедленно переправляйтесь в Швейцарию, в старые углы. Кстати, там сейчас мается Миха Цхакая. Итак, договорились?..

— Тяжел такой уговор, Владимир Ильич. Но позвольте хотя бы проводить вас до околицы…

— Вот ведь вы какой несговорчивый! Ну хорошо. Только очень прошу вас одеться потеплей! А как скроемся из ваших глаз, тотчас же возвращайтесь домой. Конечно не сюда, а на запасную квартиру…

Когда явился финский проводник, темный вечер уже расстилался над шхерами. Проводник подал мысль обождать до ночи: взойдет луна, виднее станет дорога. Бахчанов вопросительно посмотрел на Дубровинского. Владимир Ильич понял этот взгляд и сказал:

— Есть, товарищи, неплохой анекдот. Одного победоносного полководца спросили: чем объяснить его постоянные успехи на поле брани? Он ответил: я всегда встаю на полчаса раньше своих противников.

— Хорошо, Ильич, убедили. Двинемся немедленно, — согласился Дубровинский, с трудом сдерживая кашель…

…Не прошло и четверти часа после их ухода, как к домику нагрянули жандармы. Во главе их был Дастропулос. Он задыхался, как загнанный волк. Куда могли уйти преследуемые? Неужели успели скрыться? А ведь все шло как по маслу. Дастропулос вовремя попал на поезд и следом за Бахчановым доехал до приморской станции. Здесь он был свидетелем встречи Бахчанова с каким-то смазчиком. Дастропулос выследил их. Но им удалось скрыться в кварталах Лонггатана. Однако вторая встреча со смазчиком помогла Дастропулосу набрести на убежище беглецов. И вот в последний момент все дело испортило случайное промедление. Пока он бегал к телефону вызывать жандармов, беглецы поднялись и ушли. Надо думать, далеко им уйти не удалось.