Бал жертв

От этих слов у Зайца закружилась голова. Он видел перед собою уже не отвратительную смерть, а золотую реку.

— Мое состояние? — пролепетал он.

— Да, твое состояние.

— Что надо сделать для этого?

— Сказать мне правду…

— А! Но… Что мне вам сказать?

— Кто посоветовал тебе бросить меня в пропасть?

— Никто.

— Ты лжешь!

Заяц вскрикнул. Острие ножа снова оцарапало ему горло.

— Говори же! — сказала Ланж.

— Генерал.

— А! Я это знала…

Ланж, все еще держа нож, отпустила Зайца, позволила ему встать, потом подняла бумажник и вынула свертки с золотом.

— Тебе не нужно было убивать меня, чтобы иметь эти деньги, — сказала она, — возьми, я отдаю тебе их.

Заяц с изумлением смотрел на нее, она прибавила:

— Я хочу выйти отсюда… И ты мне нужен.

Заяц не смел протянуть руку. Актриса бросила свертки к его ногам.

XXXIX

Заяц смотрел на Ланж, потом глаза его опустились на свертки золота. Заяц убил бы всякого за шесть ливров, а теперь он видел у своих ног кучу золотых монет. Эти деньги принадлежат ему, хотя преступление, задуманное им, не совершилось. Все это было для него до того непонятно, до того неправдоподобно, что, долго смотря на актрису, он сказал:

— Если вы держите мой нож и если вы сильнее меня, зачем же вы даете мне деньги?

Она улыбнулась и отвечала:

— Я увидела, что ты продажный, и хочу тебя купить.

В маленьких серых глазах Зайца сверкнули молнии. Ланж продолжала:

— Ты служишь генералу?

— Да…

— И это он?..

— Он.

— Что он даст тебе за это?

Этот вопрос заставил задрожать Зайца.

— Отвечай! — настаивала Ланж.

— Он мне даст что я захочу: один, два, десять экю… Я не знаю, — отвечал он.

— Зачем делаешь ты зло?

— Потому что добро ничего не приносит, — отвечал Заяц с гнусным простодушием.

— Ты думаешь?

— По крайней мере так говорят…

Актриса, несмотря на свое волнение, не могла удержаться от улыбки.

— Что делает твой отец? — спросила она.

— Он фермер.

— И поджигатель…

— А! Вы знаете…

— Я знаю все. Любишь ты своего отца?

— Смотря по обстоятельствам.

— Хочешь пойти ко мне на службу?

— А что взамен?

— Ты будешь повиноваться мне, а я стану тебе давать тридцат пистолей каждый месяц.

Заяц был ослеплен.

— Но ты будешь делать, что я захочу?

— Я принадлежу тем, кто платит мне.

— Ну, подбери же эти деньги!

Заяц нагнулся и подобрал свертки, потом он подержал их на ладонях обеих рук, которые дрожали. Ланж не могла удержаться от улыбки при виде этого алчного восторга от золота.

— Ты будешь получать тридцать пистолей в месяц, — повторила она.

— За что?

— За то, чтобы сообщить мне то, что я хочу знать.

— То есть что вы хотите?..

— Я хочу, чтобы ты был моим шпионом.

— Буду.

— И чтобы каждую ночь ты доносил мне, что будет происходить в Солэе…

— Но это нелегко.

— Почему?

— Начальник бригады хочет освободиться от вас. Если вы приедете в Солэй…

— Я туда не ворочусь.

— А! Это другое дело.

— Но я буду приходить на встречу, которую ты мне назначишь.

— Где?

— Где хочешь, только на другом берегу Ионны.

Заяц задумался.

— Если вы будете платить мне хорошо, я буду вам служить славно! — сказал он наконец.

— Надеюсь.

— Хотите, чтобы я поджег замок?

— Какой?

— Солэй.

— Нет.

— Хотите, чтоб я убил начальника бригады Солероля?

Ланж вздрогнула.

— Нет, — сказала она опять.

— Это, однако, было бы хорошим избавлением.

— Ты думаешь?

— Я ведь вижу, что вы друг других.

— Кого это — других?

— Роялистов.

— Ну, если бы и так?..

— Я посоветовал бы вам позволить мне убить начальника бригады.

— Нет, не тебе. Притом, — прибавила Ланж, — этот человек не должен умереть от кинжала или пистолета.

— А как?

— Он должен умереть на эшафоте.

Заяц, которого глаза были потуплены, взглянул теперь на Ланж, и спокойный и холодный вгляд, встретившийся с его глазами, до того подчинил его, что он вскричал:

— А! И вы также умеете ненавидеть.

— Иногда.

Заяц молчал еще с минуту, потом продолжал:

— Право, я не знаю, но ваши слова расшевелили меня… Мне кажется, что я даром готов служить вам.

— Нет, я буду тебе платить.

— И если бы моя голова лежала под гильотиной, я вам не изменю.

— Дай мне твои руки, — сказала Ланж, вынимая свой носовой платок.

Заяц сунул свертки с золотом в карман и протянул руки, сам не зная, что хочет с ними делать Ланж.

— Я свяжу тебе их за спиною, — сказала она.

— Зачем?

— А потом свяжу тебе ноги ремнями с седла этой несчастной лошади.

— Вы хотите так меня оставить? — спросил с ужасом Заяц.

— Да.

— И уедете одна?

— Одна. Я найду дорогу среди этих скал.

— Но знаете ли вы, — с ужасом прошептал мальчик, — что, если вы оставите меня связанным, так что я не буду в состоянии выйти один из этой ямы, я умру с голода?

— Ты не подумал о том, что начальник бригады поторопится узнать, сломала ли я себе шею, и пришлет сюда…

— Это правда.

— Тебя освободят, и ты по-прежнему будешь пользоваться доверием Солероля.

— Отлично! — сказал негодяй.

— Тебе ни к чему показывать твое золото.

— Вы правы… Но вы куда же пойдете?

— Покажи мне дорогу, которая ведет к Ионне.

— Вы увидите Ионну, когда подниметесь на край пропасти.

— Но далеко отсюда до моста или парома?