Балканская звезда графа Игнатьева

— Сашенька, ну ты же должен меня понять! Конфеты — это часть моей жизни, кусочек рая. Ни один день моей жизни не проходит без них. Съесть конфету я уже считаю своим долгом. Мне кажется, что не осталось тех конфет, которых бы я не пробовала. Мои любимые — с марципаном. А ещё я очень люблю чай с мятой и не люблю чай по-английски с этим ужасным молоком. Если не будет мяты, значит, не будет и чая, а точнее, я попросту его не буду пить. И ещё я никогда не кладу в чай сахар. А зачем? У меня есть конфеты, с ними ведь намного вкуснее. Но пить чай перед сном я сама себе категорически запрещаю, разрешаю только стакан чистой родниковой воды. Иначе у меня на следующее утро будут мешки под глазами, лишние припухлости мне ни к чему, Сашенька. Каждый день я должна выглядеть достойно, то есть женщины пусть завидуют, а мужчины пусть сворачивают свои шеи, глядя мне вслед...

Император смотрел, как блестят её глаза, слушая, какой восторженный вздор она несёт, а думал совсем о другом: что он любит эту женщину больше жизни и счастлив, что она принадлежит ему душой и телом. Только от одной мысли о её теле — таком податливом, таком доступном, доставляющем ему лихорадочное наслаждение в минуты близости, о её сухих и чутких губах, — император почувствовал сладкую истому в паху. Недаром Проперций говорил, что поздняя любовь часто пылает жарким огнём[19].

Но время-время!

Сама мысль о необходимости заняться государственными делами, о предстоящих встречах в такой момент казалась ему отвратительной, противной всему его естеству.

С трудом Александр взял себя в руки.

— Катенька, я завален бумагами и потому лишён возможности с тобою поболтать, как я бы желал, и сейчас мне придётся взяться за работу. Но ты знаешь, милая моя, что я буду счастлив соединиться с тобой в 6 часов, и потом в 8 часов. Дверь в мой кабинет будет уже открыта в половине пятого. Люблю тебя без памяти, и мне страсть как хочется «бингерле» (в лексиконе Александра II это, придуманное им когда-то слово, означало «заниматься любовью»). Теперь же я должен отправляться в кабинет, где меня будут утомлять эти скучные и бесполезные люди, затем бал, где надеюсь, моё солнце, вновь встретить тебя. А после полуночи — да, да, после полуночи — мы встретимся в нашем уютном гнёздышке, предаваясь поцелуям.

После этих слов рука Катеньки скользнула между его ног. Чрез минуту любовники растворились в страстных поцелуях...

Со стены на них строго взирал покойный «папа» — император Николай I, и укоризненно — живая официальная супруга Александра — Мария Александровна...

Гувернантка, собиравшаяся было ввести детей к родителям на завтрак, приостановилась у входа, услышав ритмичный скрип мебели, вздохи и стоны, доносившиеся из-за двери, испуганно остановилась. Перекрестившись, она отвела детей назад, в их комнаты[20].

Через полчаса она снова вернулась к кабинету императора с тремя детьми.

— А вот и мой Гога! — воскликнул гордо император, поднимая в воздух весёлого упитанного мальчугана и сажая его на плечо. Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут?

— Меня зовут князь Георгий Александрович Юрьевский, — ответил Гога и начал возиться с бакенбардами императора, теребя их полными ручонками.

— Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться великим князем?

— Саша, ради Бога, оставь! — нервно сказала княгиня, заметив напряжённый взор гувернантки.

Александр тут же замолк и стал нежно поглаживать её ручку, согласившись с её доводами. Затем нежно чмокнув прильнувшую к нему Катеньку и поочерёдно перецеловав детей, царь нехотя отстранился и пошёл в свой кабинет, где, нахмурив лоб, попытался сосредоточиться, работая с целым ворохом бумаг, скопившихся у него на бюро. Дела в голову, как назло, не шли, мысленно он ещё был наверху, со своей Катенькой. «Надо ещё раз переговорить с Крамским, — император задумался. Его давно терзала идея, чтобы запечатлеть на холсте дразнящий взор своей «мадонны», упругую гладь её матовых щёк — всё то, что он так обожал. Это «дурачье» — романовская родня — не признавала Катеньку и её детей, поэтому княжна Долгорукова выразила желание выглядеть на портрете гордой и независимой и указала место, мимо которого должна проезжать в коляске. Это Аничков дворец, где жил наследник императора с семьёй...