Балканская звезда графа Игнатьева

Оставалось только поработать над расшифровкой текстов. С этим всё было просто. Ляморт вместе с шифровальщиком сидели в соседнем, специально отгороженном помещении. На коленях у последнего лежала книжечка с похищенным русским кодом. И пока пишущее колёсико исправно штамповало по ленте условные знаки точками и тире, на бумаге перед шифровальщиком из цифр, букв и прочих знаков появлялся текст телеграммы. Ознакомившись с его содержанием, Ляморт приказал срочно послать самого толкового гонца в английское посольство. Он передал ему запечатанный сургучом конверт.

— Немедленно вручить этот пакет военному агенту при британском посольстве генералу Диксону.

— Что-то передать на словах, господин? — турок вытянулся перед ним.

— На словах? — голос Ляморта прозвучал словно удар хлыста. — Пусть вводят флот, пусть поторопятся!

«Да. И остальные телеграммы от русских максимально задерживать», — уже на выходе он приказал начальнику телеграфной станции. Поэтому следующая депеша Горчакова к великому князю от 3 февраля, также идущая через Константинополь, была умышленно задержана.

Ровно через час, в тихую лунную ночь из английского посольства в местечке Пера, из дома, который турки давно называли Ингилиз Сарай — английский дворец, — незамеченными выскользнули два человека, просто одетые, с типичными турецкими фесками на головах. Пробираться через весь город, напичканный армейскими патрулями и соглядатаями, англичане не рискнули. Спустившись вниз по узким каменным улочкам старого города и миновав деревянный Галатский мост, они пошли вдоль уединённого берега Золотого Рога к пристани Эминёню, пропахшей смолой, солью и рыбой. Здесь путники растолкали спящего лодочника, и сторговавшись на чисто турецком языке, сели в лодочку-каик[23], поплыли к Чёрному морю, бороздя серебристую и удивительно спокойную для этого времени года гладь Босфора. Дувший целый день холодный пронизывающий ветер к вечеру неожиданно стих. На прояснившемся небе высыпали звёзды. Луна была настолько яркой, что, казалось, можно опустить руку в воду и зачерпнуть из неё пригоршней лунный свет вместе с силуэтами минаретов. Огненно-красные отблески фонарика, закреплённого на носу лодки, трепетали на чёрной воде, словно перья жар-птицы.

Через пару часов они пристали к небольшой бухточке Тарабья, излюбленному месту купания турецкой знати и иностранцев, облюбовавших этот район из-за его целебного климата (отсюда и название «Тарабья» — искажённое греческое «терапия»). Полуночные странники поднялись на небольшой холмик, над которым на флагштоке трепетал «Юнион-Джек», и скрылись в трёхэтажном старинном доме с башнями и приземистой англиканской церковью. В нём сразу же потухли огни в окнах, выходящих на улицу, и зажглись изнутри, со стороны двора, на так называемой гаремной половине.

Английский посланник Лэйярд щипчиками распечатал конверт и внимательно изучил содержание шифрованной телеграммы.

— Что скажете на это, милорд? — спросил его Диксон.

— Что скажу — надо действовать, Диксон. Сейчас не время размышлять — время действовать.

— Ну а если русские не обратят на вас внимания и будут двигаться вперёд?

— Мы будем стрелять в них и вообще начнём против них военные действия, не теряя ни одной минуты.

— Как так, без предварительного объявления войны?!

— Мы определили условия нашего нейтралитета, и нарушение их со стороны русских есть фактическое объявление войны Англии... Генерал, вы же военный человек. Преимущество будет на нашей стороне: против азиатского берега, невдалеке от Кадикея, поставим один из наших самых быстрых пароходов. С него мы будем контролировать любое передвижение русских, любого солдата, который бы вздумал подняться на холм по направлению к Константинополю. Другой такой же пароход поставим на самом Босфоре, на таком месте, откуда отлично просматриваются вершины гор и дороги, по которым неминуемо должны пройти русские, если они захотят занять пролив. Эти пароходы успеют предупредить нас скорее, чем чужой телеграф; мы тотчас двинемся, куда покажет надобность — или к Золотому Рогу, или станем вдоль Босфора. Калибры наших пушек позволяют держать под прицелом весь перешеек, а у русских нет ни береговых, ни осадных орудий, ни морских мин, чтобы закупорить пролив. Старина Джефф (адмирал Хорнби) считает также.

— А если не будет официального решения турок о проходе наших судов в проливы?