Балканская звезда графа Игнатьева

К вечеру на перроне показались серые силуэты солдат — знаменитый Преображенский полк с ходу занял станцию. «Ура!» загремело из поезда и из отряда гвардии. Турки переглядывались, но молчали.

— Фу ты, какая гадость, — кто-то сказал вслух.

Немирович-Данченко обернулся и увидел бледное лицо молодого подпоручика.

— Отчего же гадость?

— Да помилуйте, ни одного выстрела!

Со станции Немировичу-Данченко дали проводника грека. В лунном блеске — почти белою казалась хорошо мощёная дорога к серебристому мареву домов. Э го были отели, разместившиеся в одну линию вдоль берега моря. Тишина, потрясающая тишина после пяти месяцев почти нескончаемых боёв и сражений. Только стрекотание цикад и ровный шум прибоя. Чёрные силуэты кораблей и чёрная полоса пристани, далеко выдвинувшаяся в море, — была видна впереди. Наконец они остановились у одного из высоких домов. Над освещённым входом белела вывеска.

«Гранд-Отель де Сан-Стефано», — прочитал корреспондент. До столицы Османской империи оставались считаные километры. Ни он, ни кто-либо другой не подозревали, что имя этого захолустного городка войдёт в российскую и мировую историю.

11 февраля вслед за передовым отрядом в Сан-Стефано выехал и великий князь со своей свитой. С ними вместе был вынужден поехать и турецкий посланник — Савфет-паша. Старик без конца кряхтел, жалуясь, что все эти передряги, хлопоты и разговоры ужасно утомляют его. В конце концов турок замолк и тупо уставился в окно, в то время как поезд вился вдоль края долины, всё время делая крутые повороты, огибая болотистую почву вокруг реки Марицы. Иногда он делал небольшие остановки, чтобы локомотив мог пополнить запасы воды. На некоторых полянах и откосах, обращённых к солнцу, уже пробивалась зелёная трава, а во впадинах и ложбинах ещё гнездились грязные кучи снега в проталинах. На одной из станций неожиданно возникла заминка: по словам турецкого офицера, полковника, командующего демаркационной линией, Сан-Стефано было ещё не очищено турецкими войсками.

— Я требую, чтобы мои приказания исполнялись! — безапелляционно заявил Николай Николаевич. — Потому что так или иначе, но будет ровно так, как я сказал: я войду в Сан-Стефано, и точка!

Тут же поднялась страшная суета. По телеграфу вновь запросили Стамбул. А к туркам на дежурном паровозе отправили ещё одного офицера, предупредив его о требовании безоговорочного пропуска передового поезда русского главнокомандующего и немедленном отходе турецких войск за демаркационную линию. В ожидании поезда великий князь и его спутники коротали время в домике станционного смотрителя.

Измученный дорогой и переживаниями, Савфет-паша, скрючившись как эмбрион, прикорнул прямо в комнате на маленькой оттоманке, а граф Игнатьев, усевшийся рядом с ним, не стесняясь, прилёг на ту же подушку. На стуле задремал с открытым ртом и адъютант главнокомандующего Афиноген Орлов по прозвищу Фишка. Сонное царство пробудил великий князь, пощекотавший палкой нос своего верного адъютанта. Тот встрепенулся, схватился было за эфес сабли, но, увидев над собой долговязую фигуру Николая Николаевича, громко рассмеялся. Тут же проснулись Игнатьев и Савфет-паша.

— Вот и славно, вот и отлично, — сказал он. — Если бы какой-нибудь редактор газеты видел, как мы с Игнатьевым спим на одной подушке, такая интимная дружба между дипломатическими уполномоченными двух враждебных сторон совсем бы сбила его с толку.

В 4 утра главнокомандующий въехал в Сан-Стефано. На станции его встречал военный министр Реуф-паша, бывший главнокомандующий Мехмет-Али-паша и местное греческое духовенство. Выйдя из вагона, Николай Николаевич сел верхом и, сопровождаемый духовенством, с иконами и хоругвями и хором певчих, поехал к отведённому ему в городе дому, а паши поплелись вслед за ним пешком.

— Ей богу, это смешно, — великий князь обернулся к Скалону, — никто не поверит, каким образом мы заняли Сан-Стефано и вошли в город без боя. Нахрапом.

Подана в С.-Стефано 12 февраля 10 ч. пополуночи.

Получена в Петербурге 13 февраля 0 ч. пополуночи.

Сегодня вступил сюда: преображенцы, гвардейская стрелковая бригада, уланский мой полк и гвардейский сапёрный баталион. Всё в отличном порядке. Всё идёт пока ладно. Удивительные чувства видеть Царьград перед собою. Солдаты в восхищении. Погода чудная, тепло, море великолепное. Сидим на балконе и любуемся.

В.-Уч. Арх., отд. сек., д. № 426

Подана в Петербурге 13 февраля 10 ч. 55 мин. пополудни.

Получена в С.-Стефано (время не обозначено).

Поздравление твоё и телеграмму от 12-го получил. Благодарю за письмо от 31 января полк. Сухотиным, приехавшим вчера вечером. Передай моим уланам поздравление моё с полковым праздником и моё спасибо за молодецкую службу.

В.-Уч. Арх., отд. сек., д. № 42

ГРАФ ИГНАТЬЕВ: ИСКУССТВО ДИПЛОМАТИИ ПО-РУССКИ