Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Осенью 1971 г. по мере развития национального движения в союзной республике Хорватии стало происходить явное противопоставление федеральных вооруженных сил в лице Югославской Народной Армии и республиканских, сведённых в формирования Территориальной Обороны. В этой ситуации основная ставка И. Броз Тито делалась на ЮНА. Её задачами в соответствии с 255 статьёй Конституции СФРЮ, принятой 7 апреля 1963 г., были «защита независимости, конституционного строя, неприкосновенности и территориальной целостности Социалистической Федеративной Республики Югославии»[1349]. Однако по новому Закону об обороне (февраль 1969 г.)[1350], в новой редакции статьи, ЮНА уже не определялась как «главная вооруженная сила народной обороны Югославии», а становилась наряду с формированиями Территориальной Обороны частью вооруженных сил СФРЮ. В этой связи заявления, сделанные Тито в боснийском городе Рудо на торжественном заседании, посвященном 30-летию создания ЮНА, свидетельствовали о явном стремлении президента Югославии закрепить за федеральными вооруженными силами преимущественные позиции перед формированиями Территориальной Обороны. Ответом на ноябрьские призывы студенческих лидеров в Хорватии стали слова главы СФРЮ о том, что «сначала армия, затем республика», т. е. на первое место выходили единые вооруженные силы, не подчинявшиеся республиканскому правительству[1351]. Поэтому не случайно иностранные эксперты считали, что «каплей, переполнившей чашу терпения» руководства СФРЮ, перешедшего к жёстким действиям против политической оппозиции в Хорватии, было обращение сторонников «хорватской весны» к теме создания республиканских вооруженных сил, против чего категорически выступил лично И. БрозТито[1352]. Генерал Я. Бобетко, хорват по национальности, один из высокопоставленных влиятельных военных и политических деятелей, был отстранен от исполнения занимаемой должности 12 декабря 1971 г. на период разбирательства и выведен из состава ЦК СКХ, что было связано не только с его поддержкой либерального крыла партийно-государственного руководства, но и вероятностью назначения на должность командующего загребским военным округом вместо занимавшего этот пост генерала Джоко Иованича[1353]. Вероятно, глава Югославии хорошо помнил недавние призывы Бобетко поставить армию под контроль гражданского общества и народа, что явно контрастировало с мнением Тито о том, кто должен был в действительности контролировать ЮНА. Выступая в г. Рудо, глава СФРЮ также подчеркнул, что именно за армией закреплялась ведущая роль в сохранении единства страны. Тито однозначно выступил за интегральный характер действий ЮНА вне зависимости от национального состава: когда «сербы и македонцы [будут вести оборону] на западных границах, то словенцы – на других границах»[1354]. Указав на задачу армии, т. е. ЮНА, защищать страну от внешнего агрессора, президент СФРЮ тем не менее предупредил, что в случае исчерпанности мирных средств разрешения внутриполитических проблем, когда на повестке дня окажется вопрос «быть или не быть, мы будем защищать наши завоевания, и здесь [будет действовать] наша армия»[1355]. Этот тезис полностью совпадал со сделанным в апреле 1971 г. заявлением командующего загребским военным округом ЮНА генерал-лейтенанта Дж. Иованича о готовности армии, при отсутствии других способов, бороться с внутренней угрозой силой[1356]. Настойчивые попытки Тито использовать вооруженные силы как инструмент противодействия дезинтеграции страны повышал политическую роль и статус Югославской Народной Армии, что было способно серьезно повлиять на взаимоотношения между высшим командованием федеральных и республиканских (ТО) сил.

Действия главы СФРЮ по ликвидации кризиса давали основания иностранным аналитикам, в частности экспертам ЦРУ США, считать в начале 1972 г., что «Тито, вероятно, преувеличивает», когда говорит о спасении Югославии как от гражданской войны, так и от иностранной интервенции. Одновременно констатировалась его обеспокоенность происходившим в Хорватии и перспективами «потери Белградом контроля над второй по размеру республикой федерации»[1357]. Существование угрозы со стороны армии для общественно-политической ситуации в стране признавали и в высших эшелонах власти СФРЮ. При этом имелась в виду возможность осуществления со стороны ЮНА попыток захвата власти. При жизни руководителя Югославии такое развитие событий категорически отвергалось даже в виде предположений, но в период «после Тито» не исключалось и рассматривалось в перспективе как реальная причина начала гражданской войны[1358].