Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Ещё накануне поездки делегации в Китай у ряда её членов складывалось впечатление о том, что Э. Ходжа уже принял решение заморозить отношения с КНР после визита в Пекин президента США Р Никсона. Поэтому он стремился получить от китайских союзников как можно больше, понимая, что военно-техническое сотрудничество может прекратиться в любой момент и не только по инициативе Тираны. В ответ на албанскую просьбу о поставках большого количества оружия и военной техники китайская сторона заявила о том, что складывающаяся в Балканском регионе ситуация не столь напряженна, как это было несколько лет назад, когда Пекин предоставил Тиране военную помощь после приходак власти в Греции в апреле 1967 г. военного режима[1490]. Фактически руководство КНР отказалось от масштабной программы вооружения Албании в условиях отсутствия реальной угрозы для НРА. Тем временем Москва стремилась провести зондаж с целью установить возможность восстановления отношений с Тираной, что закончилось неудачей в феврале 1973 г.[1491]

Действия руководства Румынии также свидетельствовали о приобретении всё большей значимости оборонного аспекта для её внешнеполитических позиций. 28 декабря 1972 г. Великое Национальное Собрание СРР приняло новую редакцию «Закона об организации национальной обороны Социалистической Республики Румынии»[1492]. Её отличительной особенностью было несколько основных и принципиальных положений, которые появились в ряде принятых с августа 1968 г. (сразу же после вторжения войск ОВД в Чехословакию) законов, относившихся к организации Патриотической гвардии и отдельным аспектам обороны. В этой связи стратегической целью вооруженной борьбы объявлялся не молниеносный разгром противника в результате исключительно военной победы (имея в виду ограниченные силы и средства Румынии как малой страны), а продолжительная, затяжная вооруженная борьба всего населения. Она была призвана не допустить блицкрига для агрессора и должна была сопровождаться созданием многочисленных очагов сопротивления на территории всей страны. Параллельно с вооруженными действиями хорошо организованных отрядов и подразделений армии румынское партийное руководство рассчитывало на получение моральной и дипломатической поддержки на международном уровне, в результате чего противник должен был оказаться в международной изоляции[1493].

В законе нашла своё отражение развивавшаяся Н. Чаушеску доктрина «общенародной обороны», т. е., дословно, «всеобщей борьбы всего народа» (lupta generala a intregului ророг). Новый закон свидетельствовал о явном стремлении главы РКП не допустить любой формы внешнего воздействия на создаваемый и укреплявшийся им режим личной власти. Прежде всего, по вполне объективным причинам, это относилось к возможным действиям союзников Бухареста по Варшавскому пакту. Уже в статье первой закона, помимо заявления о том, что «Социалистическая Республика Румыния является социалистическим государством, независимым и унитарным, в котором вся власть принадлежит народу, а её территория неотторжима и неделима», содержался пассаж о запрете «принятия или признания любых действий иностранных государств в любой ситуации – независимо от её природы, включая общую капитуляцию, оккупацию национальной территории, – которые в мирный или военный период наносят ущерб суверенитету, национальной независимости и территориальной целостности Социалистической Республики Румыния или каким-либо образом ослабляют её обороноспособность. Любой подобный акт одобрения или признания является изначально недействительным как противоречащий государственной конституции и интересам социалистической нации»[1494]. Принятие такого положения как части закона априори исключало возможность легитимации «чехословацкого сценария» применительно к Румынии[1495]. В определенной степени румынское руководство использовало югославский опыт, о котором сообщал в своём докладе ещё 12 июня 1969 г. Н. Чаушеску глава военного ведомства Румынии генерал-полковник И. Ионицэ после ознакомления с особенностями проведения оборонной политики Белграда. Он ссылался на близкую по смыслу 7-ю статью «Закона о национальной обороне» СФРЮ от 11 февраля 1969 г.