Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Обеспокоенность Белграда и Бухареста возможными изменениями внешнеполитического курса США по отношению к государствам Восточной Европы и гипотетическая перспектива «тайно сделки» между Москвой и Вашингтоном заставляла югославское и румынское руководство избегать резких заявлений, провоцирующих советскую сторону. В свою очередь, Тирана, чувствуя начавшееся охлаждение отношений с китайскими союзниками, также испытывала опасения по поводу того, что она постепенно теряла серьезную дипломатическую поддержку со стороны Пекина и лишалась китайской экономической и военно-технической помощи в прежних объемах. В этих условиях болгарское руководство считало, что НРБ оказывалось в наиболее выгодном по отношению к другим коммунистическим государствам полуострова положении, так как София пользовалась всесторонней поддержкой и помощью, оказываемыми СССР, заинтересованным, к тому же, в усилении болгарского присутствия в региональных делах.

§3. Албания, Румыния, Югославия: угроза с Запада и/или Востока. Внешний и внутренний аспекты проблемы

12 мая 1976 г. во внешнеполитическом ведомстве США на специальном совещании с участием госсекретаря США Г. Киссинджера обсуждался вопрос о взаимоотношениях со странами Восточной Европы и особо подчеркивалась заинтересованность в том, чтобы была продолжена прежняя внешнеполитическая линия в отношении Румынии и Польши, которые находились «в первом ряду» приоритетов в Восточно-европейском регионе с точки зрения интересов Вашингтона[1896]. Определенное значение придавалось взаимоотношениям США с Болгарией, однако в американском руководстве рассчитывали на демонстрацию своей особой заинтересованности перед восточноевропейскими членами Варшавского пакта с расчётом на то, чтобы подчеркнуть преимущество тех из союзников Москвы, кто проявлял большую независимость от неё. София явно не могла рассчитывать на такой статус и уступала, как считали в Вашингтоне, Будапешту[1897]. Таким образом, из двух балканских союзников СССР по ОВД – Болгарии и Румынии – последняя, несмотря на занятую её главой Н. Чаушеску жёсткую позицию по вопросу эмиграции и ряду других политических проблем[1898], привлекала более значительное внимание США, чем Болгария, рассматриваемая как наиболее лояльный советский союзник.

Особая ситуация складывалась во взаимоотношениях с Югославией. Имея в виду значимость личности Тито как бессменного руководителя СФРЮ и его роль в международных делах, зарубежные эксперты, включая сотрудников разведывательных организаций, обращали особое внимание на состояние здоровья 83-летнего главы Югославии, становившееся политическим фактором. Ожидание скорого наступления послетитовского периода в югославской политике ставило на повестку дня вопрос дальнейшего внешнеполитического курса страны и её оборонных преференций. Весной 1976 г. внимание американской разведки было привлечено к ухудшавшемуся здоровью главы СФРЮ, о чём сообщалось представителям ближайшего окружения американского президента из числа лиц, отвечавших за вопросы национальной безопасности[1899].

Сам Тито, стремившийся обеспечить внутриполитическую стабильность в стране, всё больше склонялся к продвижению представителей военного истеблишмента на руководящие государственные и партийные посты. Это способствовало усилению в армейских генеральских кругах политических амбиций, которые начинали беспокоить и самого главу СФРЮ. В июле 1976 г. при разговоре с командующим Военно-поморской области и заместителем министра обороны адмиралом Б. Мамулой Тито задал ему вопрос о наличии в высшем руководстве вооруженных сил предателей, под которыми, судя по всему, он подразумевал тех, кто мог иметь связи с иностранными государствами и организовать заговор. Несмотря на то, что имена подозревавшихся главой СФРЮ не назывались, для адмирала было ясно, что речь шла о генерале армии Н. Любичиче – министре обороны и генерал-лейтенанте Дж. Шараце. В марте 1979 г. они достаточно резко выступили на одном из заседаний в присутствии И. Броз Тито, фактически выдвинув политические требования по усилению полномочий армии. Создавалось впечатление, что часть высшего руководства готова к решительным действиям, направленным на использование командно-административной структуры ЮНА для обеспечения единства СФРЮ. Несмотря на то, что руководитель Югославии доверял обоим военным, он тем не менее проявил беспокойство и просил Мамулу сохранить разговор в тайне[1900].