Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

Параллельно с деятельностью, направленной на получение военно-технической документации и образцов техники за рубежом, румынская сторона форсировала производство собственных моделей тяжёлой военной техники, в частности, танков[1967]. Основная сложность, с которой столкнулась танкостроительная отрасль ВПК Румынии, о чём сообщали 28 июня 1976 г. в докладной записке Н. Чаушеску министр обороны И. Коман и министр машиностроения И. Авраам, заключалась в создании силовой установки (двигателя) для проектируемого на базе советского танка Т-55 танка TR-580 (Tanc Romanesc Model 580)[1968]. К марту 1977 г. было создано 10 единиц опытных образцов танка, многие из узлов которого были разработаны по оригинальной технологии румынскими инженерами. В 1979 г. началось массовое производство TR-580 с силовой установкой мощностью 800 л. с. румынского производства[1969], которая была создана на базе полученного в результате спецоперации румынской разведки двигателя для производившегося в ФРГ танка «Леопард»[1970].

Ситуация, складывавшаяся в вооруженных силах СРР с танками, свидетельствовала об особенностях подхода румынской стороны к использованию этой техники в планировании обороны страны на «восточном направлении». Несмотря на создание танкостроительной отрасли в структуре национального ВПК и взятый курс на оснащение вооруженных сил техникой собственного производства, руководство страны и, соответственно, военного ведомства полагало, что в случае военного конфликта с советским союзником по Варшавскому пакту танковая техника окажется уязвимой из-за возможного использования мощного арсенала советских противотанковых средств наземных и военно-воздушных сил[1971]. В то же время наличие танковых сил позволяло рассчитывать на получение дополнительного времени для организации очагов сопротивления. Поэтому, помимо имевшихся на вооружении советских танков разных моделей, румынский ВПК приступал к производству собственной версии советского танка Т-55. Глубокая модернизация этой модели в определенной степени компенсировала невозможность получения Бухарестом советских лицензий на производство танков Т-72, как, впрочем, и в случае с боевыми самолетами МиГ-23. Просьбы румынского руководства к советской стороне по данным вопросам были отклонены советской стороной, что вызвало негативную реакцию Бухареста[1972].

Несмотря на провозглашенный в системе международных отношений детант, оборонная политика государств на региональном уровне продолжала свидетельствовать о проведении серьезных мероприятий, направленных на повышение качественных показателей обороны. Это относилось и к тем из коммунистических государств Балканского полуострова, которые не входили в блоки.

В контексте определявшихся югославским руководством источников внешних угроз в виде вероятности нападения сверхдержавы или членов конкретного военно-политического блока на СФРЮ сложившаяся система обороны свидетельствовала о высокой степени готовности к отражению подобной агрессии. Это относилось как к регулярным вооруженным силам в лице ЮНА, так и к двум другим вооруженным структурам – Территориальной и Гражданской обороне. Аналитики американских разведывательных организаций не ставили под сомнение подлинный характер опасений Белграда относительно наиболее вероятного, по его мнению, источника угроз – Варшавского пакта. Мотивацией действий ОВД могло выступить его желание «вернуть» СФРЮ в орбиту своего влияния[1973]. Однако на смену прямой интервенции в отношении СФРЮ как главной угрозы, по мнению югославского руководства (что становилось ясно и американским экспертам из разведывательных организаций), приходила другая – возможность проведения подрывных операций внутри СФРЮ со стороны Запада или Востока[1974]. Слабость ЮНА и двух других организационных структур – Территориальной и Гражданской обороны – заключалась в малом количестве новейших типов вооружений; отсутствии стандартизации и большом разнообразии образцов военной техники и вооружений местного, советского, американского и европейского производства; недостатке средств транспортировки; децентрализации системы командования и контроля, способных замедлить проведение операций на начальном этапе активных боевых действий. Серьезные финансовые проблемы также ослабляли боеспособность вооруженных сил СФРЮ, по мнению западных аналитиков[1975]. Однако наряду с указанием на эти слабости при проведении Югославией оборонной политики, зарубежные эксперты приходили к обоснованному выводу и о её сильных сторонах. Они, в частности, отмечали, что «планы югославов выглядят реалистично», а «вооруженные силы, вероятно, могли бы успешно реализовать стратегический план, а именно: оттянуть захват трети части страны на севере на несколько дней с тем, чтобы позволить командованию и основной части вооруженных сил перегруппироваться в горных районах внутри страны, откуда они могли бы продолжить борьбу»[1976].