Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

На фоне конфликтных взаимоотношений Бухареста и Москвы для советской стороны было крайне нежелательно обострение ситуации на «югославском» внешнеполитическом направлении. Однако контекстный фон очередного этапа советско-югославской полемики был жёстко определен югославской стороной в апреле 1979 г. Это нашло своё выражение в актуализации «оборонной темы» в политическом дискурсе СФРЮ 19 апреля 1979 г. лично главой страны И. Броз Тито. Во время своего выступления по поводу 60-летия создания югославской компартии, он отметил, что, несмотря на небольшой размер страны «в политическом, военном и экономическом смысле, [она] способна и готова противостоять любому возможному нападению на достижения, которые мы заботливо лелеяли»[2260]. Серьезность, с которой югославское руководство относилось к вероятному военно-политическому кризису с участием СФРЮ, проявилась ещё зимой 1979 г.: 22 января были приняты специальная Директива Президента Республики, Председателя СКЮ и Главнокомандующего вооруженными силами и «Основной план мероприятий и действий по прекращению и ликвидации возможной кризисной ситуации»[2261].

Продолжением дискурса по оборонной тематике стали выступления в местной печати руководителя партийной организации СКЮ в Югославской народной армии генерал-полковника Дж. Шараца и генерал-лейтенанта Р. Каденича, начальника Центра высших военных исследований. Они касались непосредственно оборонной политики Югославии в условиях военного конфликта между Китаем и Вьетнамом и угрозы раскола в Движении неприсоединения. Основные тезисы двух представителей высшего руководства ЮНА формулировались в резкой и исключительно чувствительной форме для советской стороны и её союзников. Во-первых, великие державы осуждались за проводимую ими политику раскола Движения неприсоединения, вовлечения его членов в войну друг с другом. Во-вторых, резко негативно оценивалась любая попытка оправдать агрессию, во имя каких бы целей она ни была предпринята. В-третьих, доказывалась необходимость единства стран Движения неприсоединения в их борьбе против государств, независимо от их общественно-политической системы, которые стремятся их подчинить себе. Более того, заявлялось о попытках существовавших военно-политических блоков оказывать на страны-члены

Движения влияние и давление и рассматривать их как потенциальный источник рекрутирования новых членов. В-четвертых, ставилась задача обеспечения обороноспособности СФРЮ до степени, позволявшей добиться того, чтобы потенциальный агрессор осознавал опасность для себя нападения на Югославию. В этой связи применительно ко всему Движению неприсоединения ставилась задача создания «системы обороны такого типа, который бы представлял оптимальное стратегическое решение, чтобы любая агрессивная попытка создать угрозу независимости неприсоединившихся стран эффективно парировалась»[2262]. Обращение генерала Р. Каденича к факту роста экспорта производимого в СФРЮ вооружения за границу было призвано подчеркнуть решимость Белграда участвовать в реализации этого плана. Обнародование подобных заявлений представителями югославского военного истеблишмента имело для руководства СФРЮ принципиальное значение, так как было призвано подчеркнуть верность самостоятельному внешнеполитическому курсу и проведению собственной внеблоковой оборонной политики. Это нашло своё отражение и в выступлениях военного руководства 5 апреля 1979 г. на Пленуме ЦК СКЮ. Демонстративные предупреждения официального Белграда любым потенциальным агрессорам о том, что Югославия даст отпор интервентам, несмотря на кажущуюся безадресность таких заявлений и полунамеки, на уровне двусторонних советско-югославских отношений и в атмосфере конфиденциальности приобрели вполне конкретные формы. На одной из встреч советского военного атташе в СФРЮ А. Жука с министром внутренних дел Югославии последний предупредил о том, что в случае советского вторжения в СФРЮ, «вы [СССР] будете по горло в крови»[2263].