Баллада о мошенниках

Смотришь человеку в глаза, а в голове у тебя звучит: «Антонио… я в Риме», и неожиданно прерываешь звонок.

Человек вопросительно смотрит на тебя.

– Простите, – говоришь ты, – но какой же в этом смысл?

– То есть как?

– Это же ясно: наберу этот номер и попрошу Барбару, так ведь?

– Так.

– А потом, если кто-то ответит, я должен сказать, что ошибся номером, верно?

– Верно.

– Ну а если тот, кто снимет трубку, скажет: «Это Барбара…» – я ведь не смогу ей ответить, что ошибся номером. Какой же смысл в этом звонке?

Человек размышляет несколько секунд и говорит:

– Верно. Тогда сделаем так: если тот, кто ответит, скажет: «Это я», просто повесьте трубку.

Он снова набирает номер.

Берешь трубку.

Телефон звонит раз, другой, третий.

Потом раздается щелчок, и включается автоответчик.

– Автоответчик, – объясняешь ты.

– Повесьте трубку, и поскорее, – просит он.

Смотришь на него с огорчением.

Он извлекает из аппарата телефонную карту и стоит возле кабины с убитым видом, а потом берет обе твои руки и крепко пожимает их:

– Спасибо. Сердечное спасибо.

Глаза его исполнены печали.

Ты видишь в них космическую тоску и в ту же секунду понимаешь неразделенную любовь – близкие ищут человека, который не желает, чтоб его нашли.

Понимаешь, что такое любовь-страсть.

Понимаешь и тех, кому она не нравится, – при чересчур напряженных отношениях недостает согласия.

Понимаешь, что такое спокойная любовь, и тех, кого она не устраивает, – когда не хватает накала чувств…

Понимаешь, что такое безответная любовь, и тех, кто ошибается, полагая, будто любит.

Понимаешь, что такое разбитая любовь, и тех, кто обманывает любимых, отказывающихся верить, что обмануты.

Разве не поразительно, сколь ужасна и безжалостна жизнь, что тикает секунда за секундой?

* * *

Потом смотришь, как человек исчезает в толпе, и обнаруживаешь, что неожиданно оказался в одиночестве.

В течение нескольких минут две любовные истории вошли в твою собственную жизнь.

Достаточно было лишь соприкоснуться с ними, чтобы узнать и понять их.

Две любовные истории, исполненные печали, обрушились на тебя и твое воображение, и ты внезапно утрачиваешь уверенность в себе, ощущаешь щемящую тоску и срочную потребность соединить эти истории со своей собственной жизнью и решаешь, что необходимо услышать голос Кристины.

Достаешь мобильник и набираешь домашний номер Мило, но, как и следовало ожидать, ответил он, а не она.

Стремительно меняешь настрой.

– Ну, так что слышно о Гриссино? – радостным тоном вопрошаешь ты, почти изумляясь собственному лицемерию.

– Я говорил с ним вчера, он на пару дней уезжает, но как только вернется, встретимся…

Не знаешь, что сказать дальше.

Вера в свои актерские способности испаряется, в голову приходит классическое:

– Какие планы на вечер?

Судя по времени, какое потребовалось на ответ, Мило тоже теряется.

– Не знаю, – не очень уверенно произносит он, – кажется, сегодня где-то какой-то концерт…

* * *

…И вот вы с Мило проходите из бара в зал, где будет звучать музыка.

Кристина не пришла, у нее занятия в вечерней школе.

Сцена заполнена целой батареей инструментов, микрофонными стойками, множеством динамиков и разной электроаппаратурой.

Какой-то парень проверяет контакты, медленно переходя от одного прибора к другому.

Публика лениво стекается в зал.

В метре от тебя некто вроде Конана[19] в жилете из искусственной кожи на голое тело издает подобие ослиного рева: «Эй, как дела?» – обращаясь к другому Конану со свирепым взглядом и ушами размером с автомобильные зеркала заднего вида.

Вы возвращаетесь в бар, и Мило окидывает оценивающим взглядом пятерых девушек, находящихся там.

Одна из них садится за столик, словно пытаясь при этом выпрыгнуть из теснейшей одежды, в глазах девицы полнейшая пустота.

Вы подходите к стойке и заказываете выпивку.

Мило смотрит через твое плечо и негромко произносит:

– Внимание, появился Паоло. Как всегда, ищет, у кого бы занять…

Через мгновение приближается Паоло, от которого несет ромом, как от портовой проститутки.

– Эй, рад видеть вас! Как дела, ребятки? – интересуется он слишком церемонно.

Мило решительно осаживает его:

– Не трудись, Паоло. Ответ один – нет.

Паоло немного теряется и оборачивается к тебе:

– Эй, что это с ним? Обкурился, что ли?

Пожимаешь плечами, и он заказывает чистый ром.

Ожидание изнурительно.

Начало в половине десятого, но раньше одиннадцати ничего не происходит.

От скуки устраиваешь себе нечто вроде личного Октоберфеста[20].

Когда начинают играть, в зале едва ли человек сорок, среди которых выделяются двое молодых американских roadies[21] в ковбойках, продающих майки и CD.

Смотришь вниз – больше всего амфибий[22], пара жутких бежевых мокасин, несколько тексано[23] и две пары любопытных сапог: одни как у капитана Немо, другие как у королевских мушкетеров.

Паоло рассказывает вам о жизни и чудесах героя вечера: он действительно неплохо подготовлен и мог бы подойти на роль официального биографа.