Баллада о нефритовой кости. Книга 3

Цзянь Линь стремительно шагнул вперед, схватил длинную бледную руку и резко дернул. Раздался характерный звук, словно с корнем вырвали вьюнок, и по лесу разнесся визг боли и ужаса. Выбравшееся наружу существо бессильно рухнуло на землю. Это была обнаженная женщина, она тихо скулила и всхлипывала, извиваясь и дрожа на ковре опавшей листвы. Ее длинные аквамариновые волосы, словно водоросли, обвивали бледное серое тело. Женщина была поразительно похожа на русалку.

Но глаза были пусты, в них клубился серый мутный туман. Вторая невероятно длинная рука все еще наполовину скрывалась под землей. Рана от меча почернела, но, что странно, из нее не вытекло ни единой капли крови. На бледно-сером плече существа виднелось клеймо.

Сердце Жуи сжалось, когда она увидела отметину. Она знала, что это за клеймо. Метка раба. Точно такая же была и на ее плече!

Значит, при жизни женщины-лозы были русалками. Рабами, которых похоронили когда-то заживо вместе с их умершими хозяевами.

Люди Кунсана верили в карму и круговорот перерождений, поэтому придавали большое значение обряду захоронения и строительству усыпальниц. Правителей Кунсана прошлых эпох хоронили с большими почестями в огромных роскошных гробницах, заполненных бесчисленными сокровищами. А самым ценным из сокровищ были рабы-русалки из Морского царства. На дно ямы, вымощенной драгоценными жемчужинами, закачивали воду из загробного мира, а затем помещали туда русалок, которые при жизни правителя пользовались его особой благосклонностью. Несчастных заживо зашивали в специальные кожаные мешки, которые назывались «повозка пурпурной реки»[42]. Мешок опускали в воду, а погребальную яму засыпали землей и ставили магическую печать. Так завершался ритуал погребения.

Русалки рождались в море, поэтому под землей, где не было воздуха, а воды загробного мира были ужасно холодны, они могли много-много лет жить в погребальной яме, постепенно превращаясь в монстров. Обида и злость, накопленная за годы, проведенные между жизнью и смертью, однажды вырывалась наружу, ломая печать. Те, кто когда-то были русалками, выбирались из гробниц и бродили под горой Цзюи, постепенно собираясь вместе в Лесу Кошмаров. Они не были живыми, но не были и мертвыми, они превращались в нечисть, нападающую на путников и пожирающую их жизни.

Таких русалок и называли женщинами-лозами.

Глядя на извивающуюся и истошно вопящую женщину-лозу, Жуи вздохнула и сказала с жалостью:

– Оставь, отпусти ее.

Цзянь Линь на мгновение заколебался, но все же вытащил пригвоздивший руку нечисти меч. Получив свободу, женщина-лоза закричала и с невероятной быстротой скрылась под землей. Поверхность почвы едва заметно зашевелилась, и беглянка мгновенно ускользнула в глубину лесной чащи.

– Разве женщины-лозы нападают на русалок? – Жуи была удивлена и испугана. – Почему они так себя ведут?

– Возможно, в лесу Кошмаров в последнее время слишком мало случайных путников, и от голода женщины-лозы стали непривередливы к еде? – С клинком наизготовку Цзянь Линь осторожно шел по кругу, осматриваясь. – Солнце скоро сядет, мы должны пересечь лес до заката.

– Верно. – Жуи быстро встала, прижимая Сумо к себе. – Мы с трудом скрылись от людей Кунсана, но можем попасть в беду здесь.

– Я посмотрел на карте: как только выйдем из леса, перед нами тут же откроется Бездна туманных глубин. – Несмотря на молодость, Цзянь Линь был хорош в своем деле. – Старейшины велели принести туда ребенка и отдать Царю драконов. На этом наша миссия будет выполнена.

– Да, – вздохнула Жуи. – Надеюсь, мы благополучно доберемся, и Царь драконов спасет его.

Цзянь Линь ничего не ответил. Старейшина Цюань сказал: «Если Царь драконов откажется спасать этого ребенка, значит, он не тот, кого мы ищем… Тогда, выживет он или умрет, будет зависеть от него самого».

А если так, означает ли это, что им придется… бросить ребенка на произвол судьбы?

Думая об этом, Цзянь Линь вдруг почувствовал, как походный мешок за спиной чуть пошевелился. В нем был окровавленный плод, извлеченный из живота ребенка. Даже несмотря на то, что это странное существо было запечатано серебряной иглой лекаря Шэнь Ту, оно все равно продолжало двигаться.

– Сестрица… сестрица… – прошептал ребенок в бреду. – Не бросай меня!

– Я здесь. – Жуи крепче обняла его и нежно сказала: – Я тебя не оставлю.

– Больно… так больно… – Сумо тихо пробормотал несколько фраз. Крохотные пальчики вцепились в полы одежды Жуи и отказывались отпускать. – Сестра… мне больно…

Жуи вздохнула, прижала ребенка и снова вышла на тропинку.

Они шли очень быстро, стараясь поскорее преодолеть зловещую чащу. Дорога была пустой и тихой. Женщины лозы, копошащиеся под прелой листвой, куда-то исчезли и больше не появлялись.

– Остался примерно один ли, мы скоро будем на месте, – прикинул расстояние Цзянь Линь, но не успел он договорить, как почувствовал яростное шевеление в походном мешке за спиной и услышал тихий плач.

В это мгновение мир перед глазами дернулся, и лес вдруг стал бледно-серым.