Баллады, стихи, сказки

И Длинный начал вытягиваться. Он рос вверх с превеликой быстротой, пока не сравнялся с елью, потом достал гнездо, сразу сжался до прежнего роста и подал гнездо королевичу.

— Хорошо свое ремесло знаешь. Только на что мне птичьи гнезда, если ты не можешь вывести меня из этого леса!

— Ну, это пустое дело! — ответил Длинный и опять начал вытягиваться, пока не стал втрое выше самой высокой сосны, потом оглянулся по сторонам и сказал: — Вон туда, в ту сторону будет нам ближе всего.

Он опять сжался, взял коня под уздцы, и не успел королевич оглянуться, как они уже вышли из леса. Перед ними расстилалась широкая равнина, а за равниной, точно городские стены, высились серые скалы и поросшие лесом горы.

— Вон идет мой приятель, — воскликнул Длинный и указал куда-то вбок. — Ты бы, хозяин, и его взял на службу; он тебе, наверное, пригодится.

— Что же, крикни да подзови его, а я посмотрю, стоит ли.

— Он от нас далеко, — отвечал Длинный, — и, пожалуй, меня не услышит, да и тащиться сюда ему долго, потому что ноша у него большая. А лучше я за ним сбегаю.

Тут Длинный вытянулся так, что голова его ушла в облака, сделал шаг-другой, схватил своего приятеля за плечи и поставил его перед королевичем. Приятель его был парень плотный, а брюхо у него было, как четырехведерный бочонок.

— Кто ты такой? — спросил королевич. — И что умеешь делать?

— Зовут меня Толстый, а умею я расти вширь.

— Ну-ка, покажи.

— Ладно, только уезжай поживее... живее, обратно в лес! — крикнул Толстый и начал надуваться.

Королевичу было невдомек, зачем ему уезжать, но видя, что Длинный во всю мочь пустился к лесу, он пришпорил коня и поскакал за Длинным. И пора было — иначе Толстый задавил бы его вместе с конем своим брюхом, которое в мгновение ока разрослось во все стороны; куда ни повернись, везде было брюхо, словно гора сползла на равнину. Тут Толстый перестал надуваться, выдохнул воздух, так что деревья в лесу к земле пригнулись, и опять стал таким, как прежде.

— Ну, и погонял ты меня, — сказал ему королевич. — Да, такого парня не каждый день встретишь. Пойдем с нами.

После этого все трое отправились дальше. Когда они приблизились к скалам, повстречался им человек, у которого глаза были завязаны платком.

— Это наш третий приятель, — сказал Длинный. — Возьми его к себе на службу; он тоже даром твой хлеб есть не будет.

— Кто ты такой? — спросил человека королевич. — И почему у тебя завязаны глаза? Ты ведь так не видишь дороги?

— Нет, хозяин, наоборот. Как раз потому, что я слишком хорошо вижу, я и должен завязывать глаза. Завязанными глазами я вижу так, как иной незавязанными. А если сниму платок, то вижу все насквозь. И стоит мне пристально взглянуть на какую-нибудь вещь, как ее тотчас же охватывает пламя, а что не может гореть, разлетается вдребезги. Потому и называюсь я Глазастый.

Глазастый повернулся лицом к скале, развязал платок и уставился на нее своими огненными глазами. Скала треснула, во все стороны полетели куски, и вскоре от нее осталась только куча песка. Что-то сверкало в песке, точно пламя. Глазастый подошел к куче, поднял и принес королевичу. Это было чистое золото.

— Ну, брат, тебе и в самом деле цены нет! — сказал королевич. — Дурак тот, кто не захотел бы взять тебя на службу. Но если у тебя такие хорошие глаза, погляди-ка и скажи, далеко ли еще до железного замка и что там сейчас делается?

— Если бы ты ехал один, — ответил Глазастый, — то и в год бы туда не доехал. Ну, а с нами доедешь еще сегодня. Там для нас готовят, кстати, и ужин.

— А что делает моя невеста?

За решеткою железной
На высокой башне деву
Чернокнижник сторожит.

И сказал королевич:

— У кого в груди сердце доброе, пусть поможет мне освободить ее.

Все трое обещали ему, что помогут. И повели его между серыми скалами через пролом, который Глазастый сделал своими глазами, и все дальше и дальше через скалы, чрез высокие горы, чрез дремучие леса, и если дорогу что-нибудь преграждало, три приятеля мигом ее очищали. И когда стало солнце клониться к закату, горы сделались ниже; поредели леса, а скалы скрылись в густом вереске; когда солнце спустилось совсем, королевич ехал по железному мосту к воротам замка, и как только солнце зашло, сам собою поднялся мост, захлопнулись ворота, и королевич со своими спутниками очутился в железном замке в плену.

Оглядевшись по сторонам, королевич отвел своего коня в конюшню, — тут уже все было для него приготовлено, — и направился с тремя приятелями в замок. Во дворе, в конюшне, в прихожей и в покоях замка они видели в полумраке много богато наряженных людей — господ и слуг, но никто из этих людей ни разу не пошевелился, все они были окаменелые. Королевич и его спутники миновали несколько покоев и вступили в трапезную. Трапезная была ярко освещена, посреди стоял стол, уставленный добрым питьем и всякими яствами и накрытый на четыре прибора. Ждали-ждали они, думали, что еще кто-нибудь должен притти, но никто не приходил; тогда они уселись за стол и начали есть и пить, чего их душа хотела.