Банкроты и ростовщики Российской империи. Долг, собственность и право во времена Толстого и Достоевского

Даже лица намного сильнее обремененные долгами, порой имели возможности и волю для того, чтобы либо полностью расплатиться по ним, либо существенно приблизиться к их погашению. Подтверждение этому находим, например, в документах Московской дворянской опеки – выборного органа, назначавшего управляющих в имения несовершеннолетних, непомерно расточительных или признанных судом безумными дворян-помещиков. Например, опекунам, назначенным к детям действительного статского советника князя Юрия Ивановича Трубецкого (ум. 1851), пришлось иметь дело с долгом Опекунскому совету почти в 600 тыс. рублей и с долгами частным заимодавцам на сумму более чем в 80 тыс. рублей; к 1857 году эти долги их стараниями составляли уже менее 500 тыс. рублей и чуть более 50 тыс. рублей соответственно, причем ежегодно на содержание вдовы и детей князя выделялись десятки тысяч рублей[289]. Имение, в котором насчитывалось более 10 тыс. крепостных, в 1851 году принесло 84 тыс. рублей, а в 1857 году – 100 650 рублей, что в принципе позволяло погасить долги еще быстрее.

Например, в 1825 году московский губернатор учредил опекунство над молодым князем Николаем Федоровичем Голицыным по причине «слабости» его поведения, что подразумевало накопление частных долгов на сумму свыше 165 тыс. рублей. Имевшейся у князя собственности хватило для того, чтобы погасить его долги всего за несколько лет, причем одновременно Николаю ежегодно выдавали на проживание огромную сумму от 40 тыс. до 60 тыс. рублей[290]. Другое, не такое крупное имение (2395 крепостных), принадлежавшее капитану гвардии Рахманову и унаследованное его женой, признанной по суду невменяемой, в том же 1851 году было обременено долгом Московскому опекунскому совету в 66 тыс. рублей с лишним, и этот долг был полностью выплачен к 1857 году[291].

Дворяне, чья собственность не находилась под опекой, обычно регулярно вносили платежи по своим долгам и продолжали это делать, даже когда их все же настигало банкротство. Даже больные и престарелые должники, такие как вдова гвардейского капитана Анна Бестожева (sic), не прятались от своих финансовых затруднений: в 1870 году, когда она все же заявила о своей неплатежеспособности, были частично выплачены 6 ее займов из 21[292]. Другой должнице – вдове учителя Певницкой, столкнувшейся с регулярными судебными исками со стороны кредиторов, пытавшихся продать ее собственность, – по крайней мере с 1847 по 1853 год удавалось отбивать эти поползновения путем частичных выплат, которые она могла себе позволить, сохранив контроль над своим имуществом[293].

Наконец, вопреки увековеченному Толстым в «Анне Карениной» стереотипному образу аристократа, отмахивающегося от необходимости выплатить свои долги хозяевам гостиниц и торговцам, реальная жизнь дает примеры тщательного соблюдения подобных обязательств. Например, управляющие, назначенные распоряжаться имуществом умершей в 1860 году княгини Натальи Салтыковой-Головкиной, в первую очередь старались выплатить жалованье, которое она задолжала слугам, и задержанную ею плату за съем квартиры, а также рассчитаться по ее небольшим долгам за продовольствие и прочие припасы[294]. У благородных людей считалось хорошим тоном и даже делом чести расплатиться с долгами перед поставщиками разных услуг, покидая город. Например, в 1801 году, взойдя на трон, император Александр I приказал одному из аристократов, стоявших во главе заговора против покойного царя Павла, графу Петру Палену, покинуть Петербург в течение трех дней. Как вспоминал один из приближенных Палена, чиновник и мемуарист Василий Никифорович Геттун (1771–1848), граф был вынужден продать свой дом по дешевке, но все равно не преминул отложить 25 тыс. рублей – огромную сумму – на оплату мелких долгов. Однако служащий, которому было доверено это дело, похитил деньги, и графа, уже усевшегося в экипаж и готового к отъезду, осадили разносчики и лавочники, требовавшие выплаты им денег. Тогда граф открыл свою шкатулку с деньгами и расплатился с ними собственноручно[295].

Также часто полагают, что по причине необременительных условий государственных займов, в противоположность частным займам, выдававшимся под высокие проценты, должники не спешили их выплачивать[296]. Однако утверждения о финансовой нестабильности государственных банков или о том, что государство помогало дворянству посредством кредитов, неточны[297]. Наоборот, в трудные годы Крымской войны и финансового кризиса именно дворянство помогало государству выплатами по займам и банковскими вкладами, что государство использовало для укрепления своего финансового положения[298]. Хотя государственные банки действительно первоначально были созданы с целью поддержки дворянства, а провинциальные помещики, сталкивавшиеся с неурожаем или неповиновением крестьян, получали отсрочку платежей, главной задачей банков все равно оставалось обеспечение стабильного дохода. Аккуратности в платежах требовали даже менее успешные банки в XVIII веке[299].