Банкроты и ростовщики Российской империи. Долг, собственность и право во времена Толстого и Достоевского

Наиболее обширную горизонтальную сеть частных кредитных связей я обнаружил в случае Анны Бестожевой (sic), вдовы капитана гвардии, около 1870 года оказавшейся несостоятельной, а в 1873 году заболевшей и умершей, уже не имея никакой собственности. За ней числились только долги на общую сумму почти 160 тыс. рублей, причем исключительно частные, поскольку, как было упомянуто ранее, еще в 1859 году правительство прекратило выдачу займов помещикам под залог населенных имений. За исключением четырех купцов, все остальные 21 кредитор Бестожевой были офицеры, дворяне и чиновники. Из всего этого объема задолженности лишь 38 тыс. рублей были долгами самой Бестожевой. Остальную сумму составляли ее поручительства за других лиц – вероятно, за ее родственников и друзей[330].

Аристократы, занимавшиеся коммерцией, также часто предпочитали иметь дело с равными себе. Известным аристократом-предпринимателем был князь Андрей Голицын, участвовавший в одной из неудачных попыток насадить шелководство в Закавказье. Неплатежеспособным Голицын оказался после смерти своего партнера, опытного шелковода. Список из 21 его кредитора обращает на себя внимание присутствием в нем имен других аристократов: Демидов, Юргенев, Куракин, Потемкин, Воейков, баронесса Дунка, графы Орлов и Бобринский, – а также богатого капиталиста с хорошими связями, титулярного советника Яковлева. Наряду с ними в списке фигурируют только два купца и один мещанин, который, между прочим, был единственным кредитором, активно судившимся с Голицыным, в то время как большинство его кредиторов-аристократов признали, что ему просто не повезло, и воздержалось от предъявления ему исков[331].

В других долговых портфелях аристократов долги таким же аристократам сочетались с долгами лицам, явно занимавшим более низкое социальное положение. Например, действительный статский советник князь Юрий Иванович Трубецкой после своей смерти в 1851 году оставил частных долгов на 81 115 рублей (которые меркли на фоне его долга Опекунскому совету, составлявшего почти 600 тыс. рублей) и имение с 10 645 крепостными, приносившее более 70 тыс. рублей годового дохода. Долги Трубецкого включали заемные письма от лиц такого же статуса, например от его сестры Аграфены Мансуровой и от Надежды Карнильевой, вдовы коллежского асессора (чин, аналогичный армейскому майору). Однако Трубецкой взял 10 тыс. рублей в долг и у чиновника, имевшего очень низкий чин, и немногим меньшие суммы – у мещанки и у гимназиста; вероятно, все трое были профессиональными заимодавцами, поскольку взятые у них займы были оформлены как «сохранные расписки», к чему обычно прибегали при рискованном кредитовании. Тем не менее, несмотря на время от времени возникавшую у Трубецкого внезапную потребность в деньгах, свой крупнейший частный заем – более 18 тыс. рублей – он получил от сестры[332].

Встречались и более диверсифицированные аристократические долговые портфели, такие как портфель тайного советника князя Василия Алексеевича Хованского, умершего в 1850 году. Владевшие поместьями в Рузском и Дмитровском уездах Московской губернии Хованский и его дочь, вышедшая замуж за такого же тайного советника – Булгакова, задолжали пяти дворянам, пяти купцам, мещанке и двоим крепостным. Один из этих крепостных, должно быть, занимался торговлей, так как долг ему составлял всего 384 рубля, в то время как другой крепостной кредитор, Егор Дудуев, судя по всему, был либо ростовщиком, либо преуспевающим купцом, несмотря на то что сам принадлежал дворянке Шепелевой, так как ему остались должны 6233 рубля. Интересно, что все дворяне-кредиторы Хованского – жена самого Хованского, жена полковника, жена статского советника и коллежский асессор (8-й класс) – имели очень высокий статус, за единственным исключением. Полученные от них займы были гораздо крупнее, чем заем в 6 тыс. рублей ассигнациями, полученный от «девицы из дворян» Шеманской – вероятно, профессиональной ростовщицы[333].

Те дворяне, кто был вовлечен в торговлю и промышленность только в порядке управления своими обширными имениями с крепостным населением, обычно тоже диверсифицировали списки кредиторов. Фигурант одного из самых поразительных дел о банкротстве, действительный статский советник Кротков, испробовал, хотя и безуспешно, все способы разбогатеть: от сельского хозяйства и технических инноваций до промышленности и поставок по государственным подрядам. Он остался должен почти 300 тыс. рублей 39 кредиторам, включая 21 армейского офицера и чиновника, 17 купцов, одну мещанку и одного иностранца. Из первой категории 12 имели высокий чин (не ниже 8-го класса), из чего следует, что, несмотря на хаотический характер предпринимательской деятельности Кроткова, его все равно незамедлительно и охотно кредитовали лица, равные ему своим социальным и служебным статусом. В то же время его начинания в сфере промышленности и выполнение государственных подрядов обеспечили ему тесные контакты с купцами[334].