Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе

– Она носила черное платье, сэр, и жакет, и мех по низу жакета. Кроме того, у нее была черная креповая шляпка без полей и она поигрывала цветком вроде герани, – Пакер замолк и посмотрел на Уоррена, затем вдруг испугался чего-то и добавил: – Белым снаружи и красным внутри. Я опознал сегодня женщину в Сент-Джорджском морге. Клянусь, сэр, это ее я видел ночью. Они прошли на Коммершл-роуд, как я думаю, но вместо того, чтобы идти туда, они перешли дорогу к школе и были там около получаса до… я могу сказать…

Пакер задумался, пытаясь вспомнить, какое же время он говорил в прошлый раз.

– До одиннадцати тридцати. Они разговаривали друг с другом. После того как они перешли к моему магазину, они ходили близ клуба в течении нескольких минут и, по-видимому, прислушивались к музыке. Потом я закрыл ставни.

– Вы видели их после?

– Нет, сэр, после того, как я закрыл ставни, я больше не видел их. – Пакер был не рад, что ввязался в это дело, и с тоской оглянулся на дверь.

– Кем, по вашему, мог быть этот мужчина? – окликнул его комиссар и постучал ручкой по столу.

– Я считаю мужчину молодым чиновником.

– Какая на нем была одежда? Перчатки у него были? – Уоррену надоел зеленщик и он старался побыстрее завершить этот глупый и, как он уже понял, совершенно ненужный допрос.

– Нет, сэр. На нем был сюртук, но перчаток на нем не было.

– Каков, по-вашему, был его рост?

– Он был примерно на полтора… или два… или три дюйма выше, чем она.

– Вы еще можете что-нибудь добавить?

– Думаю, что нет, сэр.

Уоррен взял лист и прочитал вслух все, что на нем было написано.

– Я правильно все записал?

– Да, сэр, – откликнулся Пакер.

Уоррен поставил под листом дату, подпись, и встал.

– Вы привезли ко мне этого лгуна, джентльмены, и пытаетесь теперь меня убедить в том, что мои детективы плохо работают, потому что они не допросили Пакера? Я не знаю, для каких сомнительных целей вам понадобилось разыгрывать всю эту комедия. К сожалению, я не могу превращать коронерское дознание в балаган, а то бы я заставил вас троих под присягой подтвердить всю эту чушь и привлек бы вас к суду за лжесвидетельство! А теперь, господа сыщики, убирайтесь!

– Я потратил на помощь полиции почти целую неделю, – в сердцах крикнул Пакер. – Я потерпел неслыханные убытки от простоя в моем бизнесе, а в портрете, который нарисовали с моих слов, убийцу не могу узнать даже я сам!

Батчелор заткнул Пакеру рот и потащил к выходу. Открыв дверь, Легран лицом к лицу столкнулся с Робертом Лизом, которого ему уже приходилось видеть во дворе Датфилда.

– Господин комиссар, – сказал медиум, невидящим взглядом смотря сквозь сыщиков. – Я – медиум королевы Виктории и хотел бы предложить полиции свои услуги в обнаружении виновника убийств в Уайтчепле. Мне уже удавалось выйти на его психический след на Бернер-стрит.

– Да-да, сэр, это очень интересно. Оставьте, пожалуйста, у дежурного офицера вашу карточку, мы вам напишем.

Комиссар раскланялся с ним и закрыл перед перед самым его носом дверь.

– Я просто чувствую, что комиссар источает отрицательную психическую энергию, – сказал Лиз детективам. – Что это с ним?

– Из-за этого поляка, – кипя от злости, сказал Легран, – комиссар поимел нас как последних шлюх. И хоть бы от этого был какой толк!

* * *

Пока Батчелор и Легран возились с Пакером в морге Сент-Джордж, Фаберовский отправился в морг Сити на Голден-лейн, где должно было состояться коронерское дознание по делу Катрин Эддоуз, убитой на Майтр-сквер.

Это дознание разительно отличалось от того, к чему Фаберовский привык на дознаниях Бакстера в Институте Рабочих парней. Все здесь было чинно и благопристойно. Заседание происходило в соседней собственно с моргом половине здания. Прямо перед коронером, восседавшим на возвышении с кафедрой, располагались за длинным столом шестнадцать присяжных, что-то усердно писавших на выданных им бумагах. Чтобы облегчить их труд, между лощеных цилиндров на столе были расставлены стаканы и эмалированные кувшины с водой. По правую руку от стола на длинной скамье, отгороженной от присяжных барьером, сидели свидетели, а по другую сторону от стола полицейские, наблюдавшие за дознанием от имени полиции Сити.

От самого входа до стола присяжных сводчатый зал был забит публикой совсем иного рода, нежели та, что собиралась на дознаниях в Ист-Энде. Были здесь и вездесущие корреспонденты, и дамы, одетые так, словно они явились не на коронерское дознание, а в ложу Ковент-Гардена. И над всей толпой витал запах, который невозможно было перепутать ни с каким другим – запах миссис Реддифорд.

Руководствуясь своим обонянием, Фаберовский протолкался через публику к Реддифорд и, встав рядом с нею, нащупал взглядом Крофорда, сидевшего неподалеку от коронера.

– … Какое же заключение делаете вы из этого? – спросил Крофорд у человека, стоявшего на местах для свидетелей.

– То, что разрез в брюшной полости был сделан уже после смерти и что на руках убийцы не должно было остаться много крови. Способ, которым было произведено увечье, показал, что виновник преступления обладал некоторым анатомическим знанием.