Бардо

Сознание превращается в Гитлера тела. Оно не знает почему, но почему-то оно так сильно ненавидит каждую пылинку себя, своей кожи и того, что под ней, а больше всего свои ложь, глупость и трусость. И то же оно ненавидит еще сильнее в других и стремится уничтожить. Хочет прекратить все это, прервать, убить, но нет, оно вынуждено убивать себя постепенно из слабости, и как только оно ни вредит себе, чтобы не умереть, ставя на себе эксперименты, ища среди других своего близнеца и безуспешно пытаясь сшить себя с ним, пытаясь сшить себя любовью с куском дерьма, который вообще скоро сдохнет, и вот он дохнет прямо в твоей грудной клетке и гниет на месте сердца, пока ты ходишь с трупом в животе и однажды ни рожаешь это.

Сознанию все хочется это удовольствие, смешанное с отвращением, низостью и вот этим самым здесь-и-сейчас-еще-чуть-чуть-и-все. Удовольствие, с приближением которого, с усилением которого, с тем, как приятно его вот-так-и-так-и-так-и-так, все сильнее хочется умереть от того, насколько сильно хочется умереть от того, что очень сильно хочется умереть от того, что ты животное ничто, никто, ничтожество. И это да!-да!-да! Что «да»? Опять любовь? Не опять, а снова? А что там?

А что там? А что там? А это ты снова сорвался и вставил свой член в труп. И что же тебе делать, когда то, что ты пустила в свою вагину, теперь разлагается и является трупом. Что теперь?! Что тогда, потом, а?! Когда все, с чем ты соприкасаешься, точно умрет, уже умерло, вот оно! Мы любим трупов. Мы трахаемся с ними. Любовь – это ебля с трупами. Много крови, липкого бледного гноя, сукровицы и всего остального стоят эти попытки не быть одиноким. Не быть одним. Я люблю тебя.

Безуспешно. Сознание появляется на свет в одиночестве, не зная, кто и что оно такое, проводит в одиночестве всю свою жизнь и в одиночестве уходит навсегда отсюда. Оно пытается найти хотя бы себя, но никакого «себя» не существует. Найти другого себя, но другого нет, оно такое одно. Вокруг себя “себя” находит лишь “тебя”. Тебя, что оставило, что бросило его, что никогда и не было с ним, и не может быть, и никогда никогда никогда не будет с ним, в нем, им.

Оно находит лишь тебя. Тебя! Веру, что оставила его, что исчезла, пропала. Он не знает, где она, что она такое, но ему кажется, что она является его частью, его вторым телом, плотью от плоти, кровью от крови, духом от духа, спермой от спермы, сердцем от сердца, дьяволом, чем-то. Сознание Романа осознает всю тщетность чего бы то ни было и видит свою боль, но все-таки подчиняется, хочет склеиться с другим, вклеиться в другого, попробовать, быть с ней, быть с Верой. Роман не может, он плачет.

Романово тело не согласно с такой перспективой. Ему нужно здесь и сейчас. Телу всегда нужно все здесьное и сейчасное. Романова рука тянется к специально созданному на то устройству, которое плевать хотело и плюет на то, чего хочет Романово сердце.

Что было в начале: семя или член? Или семя из члена? Или, может быть, СЛОВО? Это какое такое, интересно? Вот чего члены не умеют, так это разговаривать. Пока что. Бог дал человеку любовь и руку – для ее удовлетворения. Зачем? Спросите садомазохиста зачем. Ведь Он, как и все, как и всё. Всё – садомазохист. Вот и всё.

Член (нашептывает тихо, тихо и настойчиво). П-с-с-с, я там не закончил. Верни меня туда или сделай все сам. Ты знаешь, как все устроено.

Сердце. Заткнись, ублюдок.

Воля. Ты ничего не получишь.

Член. Я, может, и предмет фаллической формы. Но у меня тоже есть сердце. И я что-то чувствую. Я не знаю, что это такое, но это что-то, оно делает мне больно. Это твоя рука, что меня не берет. Мне больно, что ты не хочешь того же, чего хочу я. Мне одиноко. Возьми меня! Возьми меня нежно, а не так, как ты это делаешь! Возьми меня, ведь я должен для чего-то служить. В первую очередь я служу тебе. А ты служишь мне. Так все устроено.

Рука (брезгливо тянется на компромисс). Хорошо. Только заткнись.

Любовь. Нет, стой, ты убьешь меня. Затем я убью его, убью тебя и Романа.

Член. Хочу! Хочу! Возьми меня! Возьми или сунь в нее!

Романов разум. Хорошо. Я это сделаю.

Рука (берет). А что мне еще оставалось?

Член. Да! Да! Вот так! Хорошо, хорошо! Только нежнее, пожалуйста, не делай мне больно. Мы ведь друзья, мы… мы компаньоны!

Слезы (отчаянно). Мы не можем этого вынести, мы не участвуем в этом, наша совесть чиста, нет, мы убиваем себя, мы уходим отсюда, прощайте.

Член. Вонзи! Тряси! Еще! Еще! Думай о ней! Представь, как раздвигаешь ей ноги, как входишь в нее. Представь Ленку, дай мне ее!

Сознание. Нет, не представляй. Думай о Вере! Ты не можешь! Ты принадлежишь только ей, только ей и никому больше!

Член. Нет, тебе все же придется представить! Посуди сам, ведь ты уже не помнишь, как выглядит твоя голая Вера. Либо возвращайся в комнату и там мечтай о своей шлюхе, либо. Не важно, так или иначе, тебе придется дать мне то, чего я хочу.

Сознание. Хорошо, только побыстрее.

Сердце. Нет.