Барин и крестьянин в России IX–XIX веков. Влияние исторических событий на земельные отношения во времена Киевской Руси, в монгольский период и последние 150 лет крепостного права

В дополнение к податям, которые он платил своему хозяину, помещичий крестьянин должен был платить ряд пошлин и повинностей князю, если только он не пользовался освобождением от них. Крестьяне на черной земле тоже подвергались этим фискальным сборам сверх того оброка, который они отдавали государю. В эпоху монгольского владычества слово «тягло» стало использоваться для обозначения как общей суммы налогов, взимаемых с отдельного крестьянина, так и его способности выполнять свои финансовые обязательства. Князю, как и землевладельцу, платили наличными, натурой и трудовой повинностью. Как указывалось выше, они взимались с общины в целом, а не с крестьянина-домохозяина, и распределялись между отдельными налогоплательщиками самими общинными старостами. Требуемая сумма сильно различалась между общинами, и внутри каждой отдельной общины налоговое бремя членов разнилось в зависимости от способности общинников платить подати или их статуса в качестве старожильца, новоприходца или издольщика. Единица площади для поземельного налога носила разные региональные названия, такие как выть, соха, обжа. Как бы она ни называлась, эта единица, вероятно, изначально соответствовала, подобно хайду, хуфе, болу и подобным единицам в Западной и Центральной Европе, то есть количеству земли, которое считалось необходимым для содержания крестьянской семьи. Но если такое представление об оценочной единице как о земельном участке определенного размера действительно существовало в России, то от него впоследствии отказались. Теперь количество и качество земли, принадлежавшей крестьянскому двору, являлось лишь одним из элементов, который учитывался при определении платежеспособности (тягла) этого двора. Учитывались также все приносящие доход виды деятельности семьи, количество работников в ней, количество скота, которым она владела, постройки и инструменты, которые она имела, и т. д. Вес, присвоенный каждому из этих факторов, определялся в соответствии с местными обычаями старостами общины. Метод оценки объясняет, почему не было единообразия в соотношении между количеством земли и уплаченным налогом. Другими повинностями, требовавшимися как от черносошных, так и от помещичьих крестьян, служили строительство и ремонт укреплений, полицейская повинность, обозная и ямская (почтовая) служба, товары и деньги на содержание кормленщиков – княжеских местных административных чиновников – и деньги на выкуп пленных. Хотя княжеские грамоты позволяли землевладельцам освобождать новых поселенцев от большинства этих налогов на определенный период, исключения редко предоставлялись для извоза и ямских услуг, поскольку монголы требовали, чтобы дорожные коммуникации использовались их чиновниками. Существовал также ряд обязательств, которые можно назвать квазиправительственными, такие как обеспечение фуражом лошадей князя или содержание его егерей и собак, работа в качестве его загонщиков, когда он охотился, а иногда и работниками на его дворе. И наконец, надо было платить дань татарским властителям. Поначалу дань собирали сами монголы. Затем великим князьям Московским удалось получить разрешение у ханов собирать для них дань. До конца XIV в. они покорно отдавали собранные деньги. Но в следующем столетии, когда татарское иго начало ослабевать, они продолжали взимать дань, но не отдавали ее регулярно монгольскому сюзерену, а к концу века стали оставлять все собранные средства для своих собственных нужд.

Глава 7 Крестьяне, холопы и батраки

В эпоху татаро-монгольского владычества для обозначения крестьянства использовался ряд названий, таких как «сироты», «люди», редко старое киевское – «смерды». Но в XIV в. эти и другие термины стали вытесняться словом «крестьяне». Первоначальным значением этого слова было «христианин», превратившееся в «крестьянин». Оно применялось с XII в. еще до татарской эпохи, чтобы отличать русских от нехристи – ан, с которыми они контактировали. С течением времени это слово стали использовать только для сельского населения, и в конечном счете оно превратилось в nomen generate русского крестьянства.

Как бы его ни называли, крестьянин с киевской эпохи и до XV в. имел право приходить и уходить по своей воле, пока он не был закрепощен. Он мог выбирать, где ему жить, и переходить из одного места в другое, когда хотел. Он не был привязан ни к общине, членом которой мог состоять, ни к помещику, на чей земле жил, ни к правителю, в чьем княжестве поселился. Более того, социальная принадлежность тех столетий была довольно изменчивой, так что он мог оставаться крестьянином только до тех пор, пока продолжал заниматься земледелием и сельским хозяйством, и мог перестать им быть, если решался отказаться от сельской жизни. Понятие формального крестьянского сословия, в котором человек родился и к которому он сохранял пожизненную принадлежность независимо от места жительства и рода занятий, было еще неизвестно.