Барин и крестьянин в России IX–XIX веков. Влияние исторических событий на земельные отношения во времена Киевской Руси, в монгольский период и последние 150 лет крепостного права

В то же время князья стремились защитить свои интересы. Так что даже когда они поощряли старания землевладельцев в отношении заселения своих владений, жалуя им иммунитетные грамоты, они иногда пытались ограничить места, из которых те могли привлечь новых арендаторов. Особенно они были озабочены тем, чтобы предупредить отток крестьян из черных земель, дабы избежать потери фискальных доходов. Поскольку князья напрямую зависели от сеньорального сословия, они не могли налагать общих запретов. Вместо этого им пришлось прибегнуть к окольным методам. Одним из используемых ими способов служило включение определенных ограничений в некоторые из дарованных ими грамот. Эти ограничения варьировались от конкретных запретов до их ослабления. В грамоте, которую великий князь Московский Иван I пожаловал монастырю Святого Георгия около 1338–1340 гг., он прямо заявил, что монахи «не берут себе податных крестьян Волока. А также крестьян из великокняжеских земель». В ряде других грамот вводилось менее строгое ограничение, позволявшее стипендиату предоставлять налоговые льготы только крестьянам, прибывшим из других княжеств, но не запрещалось принимать местных крестьян в качестве новых поселенцев. Некоторые княжеские грамоты позволяли их получателям предоставлять льготы крестьянам, проживавшим в пределах княжества. Срок освобождения от государственных повинностей, который эти землевладельцы могли предоставить потенциальным арендаторам, был, однако, короче, чем тот, который они могли позволить крестьянам из других княжеств. Так, грамота, дарованная рязанским князем в середине XV в., уполномочивала получателя предоставить рязанским крестьянам освобождение от податей на два года, а прибывшим из-за пределов княжества – на три года. В грамоте, пожалованной московским князем Василием I в 1423 г., ее получателю разрешалось предоставить освобождение от податей на три года московским крестьянам и на десять лет крестьянам, пришедшим из других владений. В другой грамоте, дарованной Василием митрополиту Фотию в 1425 г., сроки льгот для московских и немосковских крестьян составляли соответственно пять и пятнадцать лет.

Но в большинстве сохранившихся грамот не делалось различия между крестьянином, проживавшим в княжестве дарителя, и крестьянами, прибывшими из других княжеств. Обладатели грамот могли предлагать одинаковые льготы всем потенциальным поселенцам, независимо от места их происхождения. Из-за относительно небольшого количества грамот, сохранившихся до наших дней (большинство из них принадлежит религиозным учреждениям, поскольку церковные документы сохранялись более тщательно, чем частные архивы), невозможно категорически утверждать, что это был обычный вид иммунитетов. Однако ввиду зависимости правителей от своей знати и экономических потребностей сословия помещиков кажется вероятным, что князья редко препятствовали усилиям землевладельцев по привлечению арендаторов.

Когда в грамоты стали включать ограничения, они налагались в первую очередь на землевладельца, а не на крестьянина. Однако, как и договоры между князьями, и, возможно, даже с большим успехом, они ограничивали свободу перехода крестьянина, сокращая ему возможности выбора нового места жительства.