Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

В Урге «бесполезное» беззащитное гражданское население было терроризировано чинами отряда. Люди избегали появляться на улицах. Боялись промолвить слово. «За распространение ложных слухов – смертная казнь». Дрожали ночью за плотно закрытыми ставнями, ожидая очередного ареста и очередной смерти. Коммерсанты продавали в убыток, дабы не навлечь на себя обвинения «в спекуляции». Давали в долг видным чинам отряда, не надеясь на отдачу. Должники же рылись в лавках, как в своем кармане. Введение твердых цен способствовало исчезновению товаров. Появились темные личности, упрашивающие продать товар, набавляющие цены, соблазняющие, а затем приводящие солдат, которые схватывали соблазненного, пороли и штрафовали, обыкновенно в свою пользу.

В «Русском голосе» я прочел, что Унгерн является в глазах монголов великим героем, богом. Так ли это?

Разоренное смутным временем (два последних года) монгольское население должно было приютить шайку бесчинствующей вольницы, одеть, накормить, дать конвой… Если отбросить в сторону разбой и насилие, творимое Унгерном в Монголии, и на миг, как это ни трудно, представить себе, что Унгерн стал на путь закона и порядка, то и тогда простая арифметика ясно скажет, что пребывание Унгерна (в Монголии. – Б.С.) равносильно разорению ее.

Унгерн предполагал организовать отряд в пять тысяч человек (преимущественно русских), причем указывалось, что содержание всадника с конем, по местным ценам, не менее одного доллара за сутки (обмундирование, довольствие и фураж). Это составляет в месяц сто пятьдесят тысяч долларов, а в год – 1 800 000 долларов. Кто знает бюджет Монголии, кто знает эту полудикую страну, для того приведенная выше цифра – колоссальна. Кроме этого, сюда необходимо прибавить содержание монгольской армии, которую нужно создать для защиты автономии, правда не столь значительную, ибо монгольский солдат менее требователен, чем кондотьер-наемник.

«Легендарная быстрота» переходов Унгерна объясняется тем, что войска его в большинстве случаев пользуются или «уртонскими», или «ургой».

«Уртоны» – почтовые станции через каждые 25–40 верст. Прибывшему путешественнику моментально дают свежих лошадей; улаг-проводник подтягивает к широкому поясу завернутую в жесткий платок накопившуюся почту, и вы мчитесь вскачь до следующего уртона. Уртонская повинность – одна из самых тяжелых и разорительных. На «уртоны» ставят богатых монгол. Через несколько лет богач разоряется (большинство лошадей гибнет от бешенной скачки) и заменяется новым.

«Урга» – это право брать лошадей из каждого встречного табуна – путь от табуна к табуну. Гонец-монгол проскакивает в сутки до десяти уртонов, т. е. свыше 300 верст. Всадники, естественно, не жалеют «уртонских». И вот, в какую бы сторону вы ни поехали от Урги, поражает обилие трупов павших коней и верблюдов. Вообразите, сколько будет искалечено, загнано лошадей, если, допустим, отряд в 300 всадников выедет на «уртонских» хотя бы на Буир-нор (32 уртона)… Ведь им надо выставить 9600 коней. Бессистемное в большинстве случаев ненужное уничтожение конского запаса сильно подорвало благосостояние монгол, ибо все богатство монгола – табун, скот. Во что обходилось монгольскому народу содержание отряда Унгерна, говорит хотя бы тот факт, что ежедневно только в ургинское отделение унгерновского интендантства монгольским министерством финансов доставлялось 60–70 быков, в месяц 1800–2100 голов (всаднику выдавалось 4 фунта мяса в день).

Монголы, в высшей степени миролюбивые по-своему характеру, не могли понять расправы русских над русскими же, почему убивают «белые» – «черных людей» (евреев), когда они торговали бок о бок мирно десятки лет. Что сделал плохого известный всем, всеми любимый старик Мошкович? Разве может быть красным «Орус черт» – Носков? Вот вопросы, которые ежедневно приходилось выслушивать от монгол (особенно чиновников) старожилам Монголии.

Интересна секретная переписка Унгерна с Богдо перед уходом русских войск в поход на Троицкосавск. Унгерн, отлично чувствуя грядущее поражение, всячески откладывал поход свой на Россию. В длинной, последней бумаге своей к Богдо, начинающейся словами «Ваше Высокосвятейшество», Унгерн подробно останавливается на той распущенности, которая, якобы, царит среди монгольского чиновничества; обвиняет монгольских министров в том, что они превыше всего ставят свое личное благополучие, а интересы родной страны отходят для них на задний план. По его словам, среди чиновничества процветает и взяточничество, и казнокрадство. «Его Высокосвятейшеству» необходимо иметь вблизи себя безусловно честного, горячо любящего Монголию и ее народ человека. Этот человек должен быть единственным советником Живого Будды.