Баронесса из ОГПУ

В небольшую, довольно светлую комнату, куда пригласили Пахомова и Воскресенскую, вскоре привели подследственного Германа Борга.

– Ваша беседа будет записана на диктофон, – шепнул Эдуарду Прокофьевичу немецкий коллега и, когда тот кивнул, вышел из комнаты.

– Вы не помните меня, Герман? – без предисловий, на хорошем немецком обратилась к Боргу Воскресенская. Тот с минуту смотрел на нее, а затем, усмехнувшись, ответил:

– Если не ошибаюсь, госпожа полковник? Воркутлаг. 1953 год. Вы готовили мне документы на отправку в Германию. Трудно не вспомнить такую красивую женщину по приятному поводу.

Зоя Ивановна положила на стол фотографию:

– Один из этих офицеров вы?

– Я!.. Но откуда это у вас? У меня такого снимка нет.

– Офицер, который стоит рядом с вами, кто он?

Борг слегка подался вперед, скользнул взглядом по фотографии и усмехнулся:

– Он же закрыл физиономию рукой. Половину лица не видно. Тем более много лет прошло, не помню.

– Вы можете облегчить свою участь или усугубить ее. Цена ответов высока. Так что советую не юлить, а быть предельно откровенным. Если вы меня действительно помните, то должны знать, что я сейчас не шучу и не запугиваю вас. В конце 43-го вы в составе особого батальона СС находились в Днепропетровской области, в местечке Ново-Витебск.

Глаза Борга излучали бессильную злобу. Но он сумел взять себя в руки.

– Конечно. Разрешите еще раз взглянуть на снимок? – Борг задумался. – Если не ошибаюсь, этот офицер из гестапо. Он был из карателей, которые выявляли саботажников среди рабочих военного завода, набранных из числа жителей оккупированной территории.

– Как его фамилия?

– Он был в звании подполковника… Адлар Кох, если не изменяет память.

– Мне нужно выйти, связаться с ребятами, – тихо произнес Пахомов. Зоя Ивановна кивнула и продолжила беседу:

– Что еще?

– Ну-у, – протянул Борг, – я с Кохом виделся в компании офицеров – выпивали, играли в карты. Он был заядлым картежником. Кстати, сфотографироваться вместе предложил нам один гауптман, который всюду таскал с собой фотоаппарат. Я как раз выиграл у Коха небольшую сумму и согласился. А так особой дружбы с ним не водил. Мы же были из разных подразделений. Я к карателям отношения не имел. И к расправам с населением – тоже. Тем более что еще до начала общего отступления наше подразделение передислоцировали в другое место. Больше с ним я не встречался.

– Понятно…

Беседа длилась уже минут сорок, когда в комнату вошел Эдуард Прокофьевич. Борг говорил о том, как попал в плен и далее о нелегкой доле заключенных в трудовых лагерях. Зоя Ивановна остановила его.

– Что-то еще можете сказать об Адларе Кохе?

– Извините, но все, что знал о нем, я рассказал.

Пахомов достал из кармана записную книжку, черкнул несколько слов и показал Воскресенской: «Имеется информация о Кохе».

– Эдуард Прокофьевич, – повернулась к нему Зоя Ивановна, – у вас есть вопросы к Герману Боргу?

– Нет, – ответил тот.

– Тогда будем завершать. Герман, если все, что вы сказали, является правдой, то это зачтется при вынесении решения по вам. Я напишу докладную записку.

Через полчаса Прокофьев с Воскресенской сидели в кафе на Лорелейштрассе. Когда принесли кофе, Эдуард Прокофьевич поинтересовался:

– Почему не спрашиваете – что за информация по Коху?

– Жду, когда ты скажешь.

– Ну и выдержка. – Пахомов сделал глоток горячего напитка и, не удержавшись, заметил: – Это, пожалуй, одно из лучших мест, где так хорошо заваривают кофе. Извините. Ну, о деле. Когда я услышал имя и фамилию второго немецкого офицера, то решил зайти к ребятам из контрразведки. Они расположены этажом ниже. У нас дружеские отношения. Так вот один из коллег, который на мою удачу оказался тут же, вспомнил, что занимался разработкой Рихера, и пояснил: когда Рихер сблизился с Крафтом и завербовал его, то попал, естественно, в поле зрения контрразведки. Стали выясняться довольно любопытные вещи. Альфред Рихер был выходцем из Баварии. Служил в гестапо. Правда, тогда его звали, держитесь за стул… Адларом Кохом. И в 1943 году он находился в Украине!

– Действительно, так и есть?..

– Да. Сведения добыты подопечными Кратча. Понимаете, что получается, мы пытаемся выяснить, кто есть Адлар Кох? А он сам «приплыл» в руки и даже находится сейчас в одиночной камере предварительного заключения. Как вам такое?

– Погоди, дай прийти в себя. Надеюсь, его не собираются выпустить?..