Читаем Барракун. История последнего раба, рассказанная им самим полностью

Она покачала головой. Она сказала:

– Я не знаю. Я знаю лишь, что сойду в Плато. Я не хочу покидать тебя, но я должна сойти в Плато.

Кондуктор свистнул один раз. Он свистнул второй раз, и моя жена сказала:

– Прощай, Куджо. Мне не хочется покидать тебя.

Но она сошла в Плато. Кондуктор подошел ко мне и спросил:

– Старик, где ты сходишь?

– В Маунт-Вернон, – ответил я.

Я все еще еду. Когда я доберусь до Маунт-Вернон, я больше не буду говорить с тобой.


Я два месяца провела с Коссулой, которого называли Куджо. Я пыталась найти ответы на свои вопросы. Иногда мы ели много персиков и разговаривали. Иногда мы ели арбуз и разговаривали. Однажды мы ели крабов. Иногда мы просто ели. Иногда просто разговаривали. А порой мы не ели и не разговаривали, и он просто прогонял меня. Ему нужно было работать в саду или чинить ограду. Он не хотел, чтобы его беспокоили.

Настоящее слишком драгоценно, чтобы позволять прошлому вмешиваться.

Но в целом он был рад мне, и мы стали настоящими друзьями.

Наша связь стала настолько крепкой, что он даже захотел проводить меня в Нью-Йорк. Мы простились печальным октябрьским утром. Я оглянулась и в последний раз увидела одинокую фигуру на обрыве над трассой. Он стоял перед своим домом над Кокрейн-Хайвей, над трассой, которая вела к одноименному мосту. Он хотел в последний раз увидеть меня. Он даже припас мне два персика – последние оставшиеся на дереве.

Переехав мост, я почувствовала, что он вернулся на свое крыльцо – в свой дом, полный мыслей. К своим воспоминаниям о полных девушках с позвякивающими золотыми браслетами, к своим барабанам, которые передают мысли людей, к пальмовым пирогам и ревущим, как быки, палочкам, к своим притчам.

Уверена, что он не боится смерти. Хотя он долго был христианином, но в душе он слишком язычник, чтобы бояться смерти. И все же он полон трепета перед алтарем минувшего.

Приложение

Приложение 1

Таккой или Аттако – детская игра

Игра на проверку памяти. Играют два игрока. Один игрок (А) садится на корточки перед чертежом на земле. Другой игрок (В), память которого проверяют, садится на корточки спиной к чертежу. В каждом из трех кругов между линиями кладут по зерну кукурузы. Каждая линия (1, 2, 3) имеет название:


№ 1 – А Кинджоу Ма Кинни

№ 2 – А-ба джа ле фон

№ 3 – А поон декре ад мееджи


Игрок А указывает на линию 1, и игрок В говорит: «А Кинджоу Ма Кинни». Игрок А указывает на линию 2, и игрок В говорит: «А-ба джа ле фон». Игрок А указывает на линию 3, и игрок В говорит: «А поон декре ад мееджи». Игрок А указывает на круг 1, и игрок В говорит: «Кукуруза». Игрок А убирает зерно кукурузы из круга и указывает на линию 1. Игрок В снова произносит название. Игрок А указывает на линию 2 и 3, а потом возвращается к кругу 1. Игрок В говорит: «Нет кукурузы». Игрок А указывает на круг 2, и игрок В говорит: «Кукуруза». Игрок А убирает зерно кукурузы из круга 2 и возвращается к линиям 1, 2 и 3, и игрок В снова называет их названия. Потом игрок А указывает на круг 1, и игрок В говорит: «Нет кукурузы». Игрок А указывает на круг 2, и игрок В говорит: «Нет кукурузы». Игрок А указывает на круг 3, и игрок В говорит: «Кукуруза». Игрок А убирает зерно кукурузы из круга 3, возвращается к линии 1 и проходит через все три линии и три круга, как раньше. Если игрок В помнит, что ни в одном круге не осталось кукурузы, тогда игрок А указывает на линию 1, и игрок В говорит: «А Кинджоу Ма Кинни». Игрок А переходит к линии 2 и 3, а потом к кругу 1 во втором ряду, и игрок В говорит: «Кукуруза». Игрок А убирает кукурузу и возвращается к линии 1 на первом уровне, проходит все пустые круги и пустой круг во втором ряду. Игрок В говорит: «Нет кукурузы». Игрок А переходит к следующему кругу, и игрок В говорит: «Кукуруза». Игрок А убирает кукурузу и снова проходит с первой линии и первого круга до конца. Игра повторяется, пока во всех двенадцати кругах не закончится кукуруза. Если игрок В ни разу не ошибется, у него хорошая память.

Другая игра похожа на бильярд и боулинг одновременно. Три мяча устанавливают в ряд, и игрок старается выбить их семью мячами. Верхний мяч из трех нужно выбить последним, седьмым брошенным мячом.

Приложение 2

Истории, рассказанные мне Коссулой

Вдоме Коссулы нет окон. Был холодный декабрьский день, и дверь была закрыта. Единственным источником света был очаг, где горели сосновые поленья. Не очень уютно, но ему этого достаточно. В стенах очага закреплены два металлических штыря, направленных вверх. Это африканский обычай, перенесенный в Америку. На этих штырях устанавливают вертела для сушки рыбы. Коссула много курит и часто выбивает свою трубку. У всех его трубок есть крышечки. Он сам сделал их, чтобы тлеющий табак не выпадал, когда он работает. Крышечки трубок – еще одно свидетельство самостоятельности простых людей, которые живут вдали от технического прогресса.

Перейти на страницу:

Все книги серии Best Book Awards. 100 книг, которые вошли в историю

Барракун. История последнего раба, рассказанная им самим
Барракун. История последнего раба, рассказанная им самим

В XIX веке в барракунах, в помещениях с совершенно нечеловеческими условиями, содержали рабов. Позже так стали называть и самих невольников. Одним из таких был Коссола, но настоящее имя его Куджо Льюис. Его вывезли из Африки на корабле «Клотильда» через пятьдесят лет после введения запрета на трансатлантическую работорговлю.В 1927 году Зора Нил Херстон взяла интервью у восьмидесятишестилетнего Куджо Льюиса. Из миллионов мужчин, женщин и детей, перевезенных из Африки в Америку рабами, Куджо был единственным живым свидетелем мучительной переправы за океан, ужасов работорговли и долгожданного обретения свободы.Куджо вспоминает свой африканский дом и колоритный уклад деревенской жизни, и в каждой фразе звучит яркий, сильный и самобытный голос человека, который родился свободным, а стал известен как последний раб в США.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Зора Нил Херстон

Публицистика

Похожие книги

Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Американский историк, политолог, специалист по России и Восточной Европе профессор Даллин реконструирует историю немецкой оккупации советских территорий во время Второй мировой войны. Свое исследование он начинает с изучения исторических условий немецкого вторжения в СССР в 1941 году, мотивации нацистского руководства в первые месяцы войны и организации оккупационного правительства. Затем автор анализирует долгосрочные цели Германии на оккупированных территориях – включая национальный вопрос – и их реализацию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе, в Крыму и собственно в России. Особое внимание в исследовании уделяется немецкому подходу к организации сельского хозяйства и промышленности, отношению к военнопленным, принудительно мобилизованным работникам и коллаборационистам, а также вопросам культуры, образованию и религии. Заключительная часть посвящена германской политике, пропаганде и использованию перебежчиков и заканчивается очерком экспериментов «политической войны» в 1944–1945 гг. Повествование сопровождается подробными картами и схемами.

Александр Даллин

Военное дело / Публицистика / Документальное
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное