Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа

– А почему я должен сомневаться, Борис Егорович?

– Действительно, – усмехнулся собеседник. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, уже лучше.

– Ваши люди?

– Тоже неплохо. Ребята понемногу выздоравливают. – Ноги сержанта продолжали подрагивать, но модуляцией голоса он уже владел.

– Замечательно, Ахмет Анверович. Американские военные любезно разрешили мне связаться с кораблем, на котором вы сейчас находитесь. Полагаю, нас прослушивают, но мы ведь не разглашаем государственных тайн, верно? Нам известно о том, что случилось с вами и вашими людьми. Должен признаться, вас считали погибшими. Рад, что это не так. Ваш караул действительно совершил беспримерный героический поступок, вступив в борьбу со стихией и одолев ее. Партия и правительство уверены, что вашей вины в случившемся нет. – Журналист многозначительно замолчал.

– Послушайте, Борис Егорович, нас ведь действительно унес тайфун, мы поздно узнали о штормовом предупреждении. Начальник караула и радист ушли в поселок, команда тоже отсутствовала. Мы дважды направляли баржу к берегу, чтобы выброситься на скалы. Потом закончилось горючее.

– Вы словно оправдываетесь, Ахмет Анверович, – пожурил сержанта журналист. – Не нужно этого делать. Повторяю, вашей вины в случившемся нет. И то, что вы оказались на борту корабля НАТО, – лишь досадная нелепость. Или везение, учитывая ваше тогдашнее состояние. Оказались, так сказать, нужным местом в нужное время, – пошутил корреспондент. – Я слышал, что через несколько дней на борту корабля состоится пресс-конференция. Вы, конечно же, в курсе?

– Да, нам сказали.

– Мы не можем вам запретить в ней участвовать. Это было бы глупо. Скажу даже больше – вы должны в ней участвовать. Слишком важное событие в свете нашумевшей истории. К сожалению, советская пресса в этом, гм, действе не участвует. На то имеются весьма резонные политические мотивы. Надеюсь, вы знаете, как себя вести? Что можно говорить, а о чем лучше промолчать? Не стоит забывать, что скромность украшает. С другой стороны, история раздута. Вы теперь герои. Нужно помнить, что за вашими спинами стоит великая страна, и нет смысла преуменьшать свои заслуги. Если информация верна, то ваш поступок действительно тянет на нечто экстраординарное.

– Что значит… если верна? – споткнулся Затулин.

– Вы должны меня понять, Ахмет Анверович. – Корреспондент рассмеялся, но как-то совсем не весело. – Будьте собой, ведите себя естественно, но не посрамите страну, которая дала вам все. Вы же комсомолец, сознательный гражданин Страны Советов. Что еще вам сказать в качестве напутствия? Ах да, – вспомнил Стрельцов. – Не забывайте, Ахмет Анверович, что вы сидите на бочке с порохом. Скорейшего выздоровления. – Журналист разъединился, а сержант обливался страхом и проклинал себя за малодушие.

Когда он вошел в палату, солдаты сидели на кроватях, нахохлившись как воробьи, и исподлобья его разглядывали. У сержанта не было уверенности в том, что палата не прослушивается американскими спецслужбами – ладно хоть не советскими! – но это обстоятельство его уже не волновало. Товарищи мрачно слушали его рассказ, усердно напрягали мозги.

– А в чем мы виноваты-то? – не понял Федорчук. – В том, что живы остались? Что американцы нас подобрали? Так мы особо и не рвались на это корыто.

– Наши просто подстраховываются, – успокаивал товарищей Серега. – Их можно понять. Сложная международная обстановка, страна в кольце врагов, холодная война…

– Ясный намек. – Догадливый Филипп хмыкнул. – Как отыграем пресс-конференцию, так с нами и поступят. Ну что ж, логично, хотя и жестоко. А в целом сущий бред. – Он засмеялся с каким-то злым придыханием. – От четырех обычных пацанов, которые никто, еще вчера их считали мертвыми, зависит престиж великой державы. Как ни крути, а так оно и есть. Придется выложиться, командир. Репетировать будем?

– Мне стыдно, пацаны, – наливаясь румянцем, пробормотал сержант. – На барже ни хрена не боялся – когда от акулы драпал, китайцев с баржи гнали, смертушка голодная в душу заглядывала. А вот теперь трясет от настоящего страха. Наши объявят нас врагами, будут пытать. Может, правы они, пацаны? Мы же русские солдаты. Чью помощь мы приняли? Впаяют лет по десять и правильно сделают.

– Да уж, не здорово. – Федорчук почесал макушку. – Десять лет отсидеть – это не плюшку стрескать.

– А мы еще поддаемся на эти провокационные буржуазные штучки, – проворчал Серега, исподлобья озирая палату. – Манго разные с авокадами, «Мальборо», индейка на ужин, жвачка…

– Какая жвачка? – встрепенулся Филипп. – Почему друзья не знают?

– Да Ларри угостил пластинкой, – смутился Серега. – Вы спали, а я покурить вышел. Ароматная, зараза, глотать ее, правда, нельзя, а то кишки слипнутся. Ходишь, жуешь как дурак.

Ленивые подначки не гнали из головы сержанта дурные мысли. Отвлечься ему удавалось лишь в те минуты, когда подходила улыбчивая медсестра Миранда Сноу и они общались на «рыбьем языке».

До пресс-конференции оставалось время. Больных продолжали накачивать витаминами.