Батарея, подъем!

Ромка снял с подчинённых все ранее наложенные взыскания. Это всё, что он мог сделать. Писать рапорты на отпуска — время не подошло, они должны отслужить как минимум год. Сам он уже отслужил. Но из сержантов в отпуск поехали Комник и Фёдоров. Первый — понятно почему, а второй — потому что папа-номенклатурщик подсуетился. Впрочем, на отпуск Романов и не рассчитывал. Да и на отличника в глубине души тоже. Зато любовался на погоны стремя лычками. Они выглядели не в пример солиднее, чем с двумя. Да и "сержант" звучит куда как внушительнее, нежели "младший". Его позиции укрепились, он вроде бы выкарабкался из статуса залётчика и рассчитывал тихо-мирно дослужить до дембеля. А это главная награда. Других не надо.

Для Бреславского произошедшее не явилось ни трагедией, ни неожиданностью. Даже желчи не добавило — некуда было, и так через край. Он получил какое-то мелкое поощрение типа благодарности и удовлетворение от хорошо проделанной работы. В конце концов, он уже давно руководствовался в первую очередь собственной оценкой происходящего, доподлинно зная цену начальственному признанию. Просто замполит сумел влезть в жопу Хренникову, а он Тетерятникову — нет. Да и шансы у него были невелики — слишком поздний старт. Начинать тренироваться в лизании жоп надо было ещё в училище, а в части — приступать с первых же дней. И всё равно ничего не вышло бы — характер не тот. Надо было всё-таки идти в стоматологи. Рвение подчинённых, благодаря которому и был достигнут результат, майор принимал как должное и как результат собственной работы — "А куда он и денутся с подводной лодки?". Никакого чувства благодарности или чего-то похожего он не испытывал. Это не они старались и сделали, это он заставил их сделать. Собственно, так оно и было. А значит, какая благодарность?

И только рядовой состав почувствовал себя обманутым. Просто они ещё слишком мало прослужили. И это был один из первых уроков на пути к универсальной истине — "Не верь, не бойся, не проси!". Нет, им никто ничего конкретного не обещал, но было ощущение энтузиазма, порыва, единения в моменте ради достижения цели. Они прыгнули выше головы, потеснили собственные принципы и добились, выгрызли результат! И… И ничего. Пара благодарностей перед строем. В жопу себе засуньте эти благодарности. Они бы больше поняли, если бы майор сказал им простое человеческое спасибо. От души сказал: "Да, пацаны, мы сделали это. Мы вместе сделали это. Я вам очень благодарен! Уважаю, и давайте вместе служить дальше…" Но в армии нет места простым человеческим чувствам, простой человеческой благодарности. Может, на войне и есть, там вся суть обнажается перед лицом смерти. А в сытое, мирное время всё человеческое вытесняется параграфами устава. "Я — начальник, ты — дурак! Ты — начальник, я — дурак!" Но пацанам требовалось время на осмысление этих простых истин. И очередные плюхи, которые не заставят себя ждать. Халид Арсланов, несмотря на свой грозный вид и напускную (пока ещё) суровость, сам удивлялся, когда незаметно поддался общему порыву отделения. Земляки незлобиво подтрунивали, он не обращал внимания, на мгновение поверив в какой-то идеал, нереальный, но оттого очень заманчивый. Он преодолевал себя, и это было здорово! Он собрался и так же, как в спорте и на улице, шёл к победе. Победил! И… Результат не имел ни материальной, ни психологической отдачи. Победа, да и сама цель оказались пустышкой. А сержант Романов, подвигнувший, спровоцировавший на это незнакомое чувство энтузиазма и ставший было на время авторитетом, мгновенно его утратил и спроецировал на себя разочарование и какую-то детскую обиду, что чудес всё же не существует. Раковина захлопнулась, чтобы больше не открываться.

* * *