Батийна

Эмилю не было жалко наряда, — он остерегался последствий. На запах этой одежды как бы не слетелись другие ведьмы, и тогда его дочери несдобровать. Она обиделась на отца: «Жалко вам для своей дочери? Ну и берегите вещи, сколько хотите». Охотник решил не огорчать дочь, достал из сундука драгоценную одежду и обрядил свою любимицу. Люди отзывались с похвалой об охотнике:

«Смотрите, все отцы, завидуйте, как Эмиль любит свою дочь! Он добыл для нее редкой красоты одежду, никто и никогда не видел и не носил ничего похожего».

Охотник, однако, сильно помрачнел.

«Дочь моя, — сказал он, — наряд к тебе очень идет, но будь осмотрительна. Два года — не меньше — джигиты твоего мужа должны зорко охранять окрестности аила. Больше бодрствуй и никогда не расставайся с оружием. Иначе навлечешь серьезную беду на себя и на свой род».

Время шло. Кочевники погнали скот на летовья, были заняты своим извечным делом. Эмиль же, о котором каждый на киргизской земле был хорошо наслышан, по-прежнему неутомимо бродил по горам и долинам. Однажды, словно ветер, пронесся слух: «На большое стойбище в Зеленом ущелье нежданно-негаданно напали страшные люди с медными когтями и медными носами. За одну ночь они передушили много людей и скрылись в горах. Эту беду накликала, мол, дочь охотника Эмиля, выданная замуж в одежде демонической жезтумшук. Вся вина за учиненное побоище падает на Эмиля, поэтому он обязан внести большой выкуп за гибель несчастных людей».

Расплатиться за уничтоженных людей не смог бы даже самый богатый человек, не то что Эмиль. Но о заслуженном возмездии охотник крепко призадумался: одевшись потеплее, он к поясу приторочил свой стальной нож, мешочек для кремня и огнива, за плечо повесил ружье и оседлал верного, быстроногого копя Чабдара.

В полном снаряжении Эмиль приехал в аил, где жила его замужняя дочь, и сказал родственникам и близким убитых:

«О дорогие и уважаемые свояки и братья! Я вас давно предупреждал: будьте бдительны, года два зорко охраняйте свой аил. Послушайся вы меня в свое время, не случилось бы этой беды. Воля аллаха, что тут поделаешь… Но сколько бы скота я вам ни дал, вам не утешить ваши полные скорби сердца. Я много думал и решил, если это мне удастся, уничтожить весь род жезтумшуков, а все их богатство предоставить вам. Кто знает, может, умру в сражении, тогда пусть смерть моя послужит расплатой за ваши слезы и печали. К вам у меня одна просьба — дать мне бесстрашного джигита в помощники. Если умру, он привезет вам весть о моей смерти». Но храброго человека не нашлось, и Эмиль отважился ехать один. Только он вскинул ногу в стремя, как подбегает к нему мальчишка-сирота в грязных лохмотьях и вечно голодный: «Возьмите меня, дядя». И Эмиль взял его.

Путь всадников лежал через широкие долы и ложбины, через бурные реки и густые леса к Великим горам. Долго ли, коротко ли ехали, никто не знает. На обширной зеленой лужайке, со всех сторон окруженной скалами, перед ними оказалась отара овец, рассыпанных словно песок по траве. За овцами присматривал богатырский старик с длиннющей бородой он восседал на гороподобном сивом воле. Необыкновенный старик вызвал у путников интерес. Эмиль, внимательно рассмотрев в подзорную трубу пастуха, сказал: «Сыпок, тут что-то не просто. Понаблюдаем за ним». А сирота-подросток быстро все смекнул. «Дядя, — говорит мальчик, шмыгнув носом, — разрешите мне мигом сбегать туда и высмотреть все самому. Поверьте, я буду пониже травы и потише воды». Охотник разрешил. Малыш проворнее зайца метнулся к таинственному пастуху. Эмиль не успел оглянуться, как мальчика и след простыл. Вернулся он так же неожиданно и говорит: «Ой, дядя! На сизом воле в домашнем плаще сидит одноглазый дэв-великан. Я пробежал возле него, он даже не заметил меня. Глаз у него огнем горит».

«Ой, не дэв-великан он, — подумал про себя охотник. — То, скорее всего, отец красивой женщины-жезтумшук, которую я тогда убил».

Охотник и его помощник, спрятав своих коней в укромном месте, затерялись среди овец, которых пас одноглазый дэв. Они на четвереньках ползли среди животных, и никто не смог их заметить.

Красные лучи солнца позолотили горные вершины, и над долинами простерлась густо-черная тень, когда дэв собрал своих овец и пригнал их к подножью неприступной скалы. Тут он спешился с сизого вола, крякнул, взялся за огромный серый валун и сдвинул его с места. Открылась бездонная пасть пещеры. «Ну, серый козел, веди отару на ночлег», — приказал дэв, и козел, у которого до земли свисала борода и рога подпирали небосвод, вошел в пещеру. Все многочисленное поголовье овец потекло, как песок, следом за ним. Вместе с ними, с овцами, в пещеру на четвереньках вползли Эмиль и его верный помощник.