Батийна

Перед ними открылась неописуемая картина. Во все стороны уходили лабиринты, где-то совсем рядом звенел ручеек. На вешалках из ветвистых рогов древних архаров и козлов, прикрепленных прямо к скалам, висела пестрая переливчатая одежда. Сколько здесь было драгоценностей и добра — слов не хватит все описать. Это была не пещера, а дворец, выложенный из разноцветных камней.

Когда овцы улеглись на покой, дэв шумно втянул в нос воздух и громко сказал: «Э-э, я чую человеческий запах. Сам бог послал мне пищу на сегодняшний ужин. Кто-то пожаловал ко мне на убой. Ну, сейчас я всласть наемся».

Напомню вам, дети мои, что дэв, когда вся отара оказалась в пещере, снова завалил вход глыбастым валуном. Теперь из пещеры не только сын человеческого рода, даже крохотная мышка не смогла бы проскочить. И в пещере снова раздался громовой голос дэва: «Ох и проголодался я нынче. Вот поймаю человечка, осмелившегося явиться в мой дом, и зажарю его на жарком костре. Славный ужин!» Дэв давай искать незваных гостей. Вот-вот он их поймает, и тогда им несдобровать. Мальчик шепчет на ухо Эмилю: «Дядя, вы прячьтесь в темном углу, а я сейчас как закричу, как завизжу и пущусь убегать. Пока он за мной будет гоняться, вы как-нибудь уходите из пещеры». Сирота забегал по пещере, прячась среди овец, прыгая по их спинам. За ним, раскатисто хохоча, разбросав крупные ноги и руки, гонялся дэв. Вот он схватил мальчишку, сразу же сунул в полыхающий костер, изжарил его целиком и в один присест съел. Немного посидел и начал дремать. Дремал-дремал и захрапел, да так громко, что вся пещера задрожала. Эмиль тихо вышел из своего укрытия, подкрался к спящему великану, из раскаленных углей выхватил багровый железный кол-вертел и с размаху вонзил его в единственный глаз людоеда. «О-о, проклятье! — закричал дэв. — Это мог сделать только охотник Эмиль! Я знал, что мой конец наступит от его рук!»

Великан вскочил на ноги и в страшном гневе начал рыскать по пещере, чтобы поймать охотника и жестоко с ним расправиться. Но глаз его вытек, и он ничего не видел.

Пока он орал и шарил по всей пещере, куда же девался Эмиль, охотник взял да и зарезал козла-вожака. Искусно содрал с него шкуру и забрался в нее. Он стал похож на настоящего козла, и овцы уж не боялись присутствия человека.

Вскоре наступило время, когда выгоняют овец на пастбище. Дэв, устав в поисках охотника, крякнул, снова отодвинул черный валуи и сказал: «Ну, серый козел, веди стадо!» Эмиль, облачившийся в мягкую шкуру козла, звонко стуча копытцами и кивая длинной козлиной бородой, размахивая высокими рогами, пошел к выходу из темницы. Дэв тщательно обследовал его спину, шерсть, копыта и, не обнаружив ничего подозрительного, пропустил к выходу. Ощупал каждую овцу и, когда все копытные вышли, обыскал пещеру еще раз. Эмиля-охотника нигде не было. Дэв, хватаясь за вытекший больной глаз, вылез из пещеры. Тут его с ружьем наготове ожидал Эмиль. «Эй, проклятый отец всех жезтумшуков! — крикнул он властно. — Эй, ненасытный хозяин этих тварей! Это ты учинил расправу над людьми целого аила! Получай же за свои злодеяния. Умри. А твое богатство достанется людям». Дэв резко повернулся на голос Эмиля, хотел его схватить, но охотник метким выстрелом сшиб его с ног…

Так погиб людоед, принесший много слез и страданий аилам. Все добытое богатство Эмиль роздал пострадавшему роду.

Кончив сказку, Казак помолчал и добавил.

— Э-э, дети мои, я тоже был заядлым охотником, как Эмиль. Но Эмиль оказался более удачливым, чем я. Он встретился с отцом жезтумшуков-людоедов и победил его. А мою судьбу зажал в своих руках человекоподобный людоед Адыке. Избавлюсь ли я когда-нибудь от него? Будет ли счастлива моя единственная любимица? Если мне суждено увидеть этот день, не страшно было бы и умереть. Не знаю, где такая сида на земле, которая бы освободила нас от Адыке?

Охотник тяжело вздохнул и вытер глаза.

В очаге давно погасли тлевшие угли кизяка, юрта медленно погружалась во мрак.

Невольное прощание

Сказка отца приободрила Батийну. «Неужели, — подумала она, засыпая, — в конце концов не найдется сила, которая одолеет Адыке?»

Ночью ей приснился сон. Идет она по красивым горным местам, а на душе — страх. Кажется, вот-вот что-то случится. Вдруг раздается оглушительный шум, даже в ушах звенит. Она вскидывает голову: из поднебесья, сложив крылья, стрелой летит вниз не то беркут, не то орел. Мгновение — он снова взмывает вверх. В его острых когтях темнеет и трепещется что-то черное, похожее на клочок овчины.

Набрав высоту, хищник заклекотал и выпустил свою добычу. Она рухнула рядом с Батийной. «Что это?» — подумала Батийна и только хотела подойти, чтобы рассмотреть, как рядом вдруг раздался радостный голос Абыла. В белом кементае он сидел верхом на сером крупном жеребце.